Давайте вопросы, а потом будет одно завершение, которое я для вас приготовил.

Вопрос. Батюшка, реставрация как идет?

Реставрация идет двадцать лет почти в каждом монастыре, и конца и края этой реставрации не видно, потому что, поскольку монахи ночью молятся, а днем спят, и спят с берушами, потому что целый день башенные краны стоят, ездит техника, в общем, днем там ужас, днем идет стройплощадка. Поэтому они спасаются тем, что у них испокон веков не надо было перестраиваться, у них испокон веков ночная молитва, даже это не оказало препятствий.

Паломники и монашествующие, они все принимают участие в богослужении, они все ночью молятся, днем ходят по Святой Афонской горе.

Муж1. А хлеб Вам понравился у них?

Слушай, там с голодухи знаешь, что понравится? Там все, что угодно понравится, в среду и пятницу останься без обеда, там потом известка за сметану будет.

Вопрос. Доживают они до старческого возраста при такой жизни?

Хочу вам сообщить, что настоятелю нашего Пантелеймоновского монастыря архимандриту Еремею 96 лет, он на каждом богослужении посещает и посещает каждую трапезу. Я имел счастье в Пантелеймоновском монастыре вести его под ручку, ему сказал, чтобы он помолился об Оптиной пустыни, я представился, он говорит: «А, а Илий меня оставлял». То есть он умудрился прилететь один раз в 50 лет, прилетел месяц назад в Москву, была встреча с Медведевым, и через два дня обратно улетел. Отец Илий ему говорит: «Ну, останься ты на субботу-воскресенье». Он говорит: «Не могу, что без меня монастырь будет делать?» То есть он прилетел в Москву на три дня. И еще год назад, а, может, даже сейчас есть, он каждую среду на машине ездил Фессалоники, это двести километров от Афона, и сам на неделю закупал продукты. В 96 лет. Ему говорят: «Батюшка, ну Вы что, помощников не можете найти?» «Ну да, купят еще, не знамо чего, обожрутся».

Про него ходят легенды, что он сидел на Колыме, и Бог ему дал особую благодать. У него иммунитет к холоду. Пантелеймоновский монастырь последний монастырь на Афоне, который сделал централизованное отопление. До этого он не разрешал в храме ставить даже печку, потому иначе это все можно было закоптить, а афониты, у них в каждом храме есть печки, и все фрески черные из-за этих печек.

Мне рассказывали, когда наступала зима, братия постепенно надевала одну кофту, вторую, фуфайку, телогрейку, дело доходило до тулупчика, и только потом ряса уже. И все это прикрывалось рясой. И вот когда в темноте братия стекалась на богослужение, то это все представляло из себя шествие хоккеистов с крагами. То есть каждый становился в два раза больше. Согнуться в таком одеянии был невозможно, и у него просили: «Батюшка, отец-наместник, ну, благословите нам сделать отопление». «А для чаго?» «Ну, нам холодно». «Это чтобы вы спали?» И он говорит, мне рассказывал собрат, он говорит: «Молиться можно было час, через час надо было уже делать поклоны, через два часа их надо было делать побольше, а богослужение ночное, как я говорил, 4,5-5 часов. И вот, чтобы не спали, они кувыркались раз-два, раз-два, и вот разгонялась кровь. Но это не простая была зарядка, а поклоны, молитва.

А он приходил на богослужение в толстой кофте, и все, рясочка и толстая кофта. И все потрясались: «А он-то как?» вот через Колыму ему Господь дал такую благодать, но, видно, когда он дошел уже до 96 лет, сейчас я там уже увидел, стоят радиаторы. Хотя они не грели, холодина там была страшная, потому что когда мы туда заехали, там было 5 градусов тепла в Греции, заехали в дожди. Когда уезжали, было уже где-то 15, потом солнышко опять. Но хотел вам завершить такой сумбурный рассказ, о котором вы чуть-чуть представили, как люди подвязываются.

Завершу это следующей историей. Есть один монастырь на Святой Афонской горе, называется в честь апостола Симона Петра. А вырастает этот монастырь из скалы, это первый средневековый небоскреб в мире, потому что скала вниз имеет еще где-то этажей 8 и вверх этажей 5-6. Сначала они строили, чтобы скалу выровнять, где-то 8 этажей кирпича основание для этой горы, а потом уже, когда появилась общая ровная площадка, построили храм и из скалы братские корпуса. То есть, как гнездышко такое построили. В Ялте были, как Ласточкино гнездо, вот такое, только в десять раз больше, построили монахи на Афонской горе.

А монастырь этот строился по откровению: «Вот здесь надо строить монастырь». Там мест на Афоне полно в лесу, на берегу моря, на равнине, на хребте. А было повелено построить на пике скалы. И когда приехал благодетель и строитель, игумен ему показывает это место, он говорит: «Так тут невозможно строить, это же скала. Как тут строить?» «Нет, мне было откровение». И когда они вели переговоры, то на Востоке принято какое-то угощение, и один юноша им несет поднос с угощением, поскользнулся и падает в эту пропасть. А они не видят, куда он падает, только понимают, что там вот такой рельеф, и в ужасе этот благодетель и строитель говорит: «Мы же тебе говорили. Какое откровение? Какое повеление? Что мы матери его скажем?». Игумен вообще был страшно расстроен, ничего не мог понять, и они уже поняли, что нельзя здесь строить, надо в другом месте. Проходит пятнадцать минут, показывается из камней голова юноши, и он несет поднос, на котором лукум, кофе и неразбитая тарелка с чашкой, а в чашке кофе. И тогда они поняли, что вот вам, сомневающимся, вот вам знак, что у Бога не может всяк глагол.

И в этом монастыре какая-то особая благодать, которая помогает несостоявшимся альпинистам. И со мной вот эта благодать монастыря Симонопетра, она меня тоже там посетила. В 93 году, когда было паломничество этой монашеской группы, нас принимали по высшему разряду, как делегацию нас принимал игумен монастыря, старшие братья. Была беседа, перевод, угощение, мне тогда было совсем мало лет, и я понимал, что я, может быть, здесь больше никогда не буду, потому что перестройка только начиналась. Я думаю, ну, что тут сидеть: «Мы выражаем вам любовь, мы выражаем вам ответную любовь, мы рады, что вы приехали, а мы рады, что вы побыстрее бы уехали, – думаю, я все это уже слышал». Пришел, выпил кофе, съел лукум и пошел на разведку, как они тут живут, что, чего, балкончики всякие, лазил, лазил в этом Симонопетровском монастыре, и потом выхожу из какой-то двери, которая была закрыта с балкона, задвижка была с балкона. Я эту задвижку отодвинул в балкона и вхожу в это помещение, где сидит вся наша делегация, и вдруг смотрю, глаза всех греков с ужасов устремлены на меня. Я думаю: «Ой, я попал. Что ж я натворил-то? Наверное, мне надо было тут сидеть, кофе с ними пить, делать глубокомысленный вид, что я все это понимаю, что они говорит. Вот это да». Я голову втянул в рясу, чтобы поменьше хоть били, потому что покаянную голову меч не сечет. Смотрю, и наши заволновались, что они на меня смотрят-то? А я ничего не тырил, только по балкону ходил.

И тогда один осмелился из наших старших группы и говорит: «А в чем такое недоумение?» Встает, то ли игумен монастыря, то ли кто еще, и говорит: «Он какой-то необыкновенный». «А почему?» «Да мы этот балкон лет пятьдесят уже не выходили, потому что он в аварийном состоянии». Я думаю: «Господи, свят, свят, свят, несостоявшийся альпинист понимаете ли. Вы бы хоть ленточкой там загородили». А я правда смотрю, какие-то доски старые, ну, все старое, я же не предполагал, что это можно было вообще «прощай, Родина». Как один сказал в этот раз: «Батюшка, к этому обрыву не подходите». Я говорю: «А почему?» «Лететь устанете».

Кстати, мне помогло, что я весил не, как сейчас, под сто килограмм, а все-таки мне было двадцать лет, чуть-чуть похудее был, 98.

А в этом году следовало продолжение моей детской несостоявшейся мечты быть альпинистом. Ночь, мы ночуем в гостинице этого города, из которого нам надо утром отплывать на Святую гору Афон. Нам говорят, первая электричка пойдет полседьмого утра. Я говорю: «Так, значит, нам надо в шесть вставать, бежать быстрее за пропуском». И рано встали, гостиница, может быть, там кроме нас никого больше  не было. И нас на ресепшене предупредили, что центральная дверь будет закрыта, мы вам оставим черный ход, и вы через него выйдете, и дверь обратно просто прикроете. Я пошел первым, надел рюкзак, накрапывал дождь, было плюс пять градусов, я был в полупальто, и я иду и смотрю, что я нахожусь на разных уровнях. И я вспомнил, что наверху был бассейн, здесь я не знал, что находится. И я в темноте с этой площадки, начал глазами искать, как мне подняться на верхнюю площадку. И вдруг в темноте, приглядевшись, разглядел лестницу, и пошел на нее.

Я иду, глазами смотрю на эту лестницу, шагаю и куда-то проваливаюсь. Проваливаюсь, и понимаю, что я провалился в детский бассейн, и меня объяла такая радость, такая радость, что в метре от меня находился взрослый бассейн, и он был с водой, наполненный наполовину, а этот бассейн оказался без воды. И я себе представил, еду я на Афон, иду по дороге, проваливаюсь, а там - потом я померил, - бассейн оказался 70 см. И что интересно, ни ногой, ни рукой не уарился, я упал на бок. И идет за мной Дима, он смотрит на меня: «И только смотрю, а батюшка исчез. И я думаю: «Господи, он куда-то провалился». И только слышу через несколько секунд: «Ой». И я из этого понял, что с батюшкой все хорошо». Он прыгнул в этот бассейн, а я лежу на рюкзаке, у меня такая радость. Господи, слава Богу, что он без воды. Он правда был наполнен дождевой водой, я был в пальто, в подряснике, но самое, что главное, не ударился, не разбился.

Так что благодать Симонопетровского монастыря меня преследует по моей жизни. Но я больше экспериментировать не хочу и вам не советую. Поэтому ходите с фонарями, думайте, куда идете, размышляйте, что делаете, и все время молитесь молитвой, которая не написана ни в одном молитвослове. Эту молитву сочинил один из оптинских послушников. А молитва эта звучит так: «Не суй мене, Господи, куды меня не просють». А выходя из дома, чтобы с вами никаких провалов не случилось, читайте молитву: «Ангел мой, иди со мной, ты вперед, я за тобой». Отец Николай с остова Залит, когда принимал паломников, и когда они отходили в путь, читал такие слова: «Стопы мои направи по словеси Твоему, да не обладает мной всякое беззаконие. Избави меня от клеветы человеческой, и сохраню заповеди Твоя». И вот сейчас, когда мы поднимемся с наших стульев, мы эту молитву уже прочитали: «Стопы моя направи по словеси Твоему. И да не обладает мною всякое беззаконие. Аминь».