Первое послание к Коринфянам зачало 158 Глава 15:1–11

Братия, напоминаю вам Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали. Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам; а после всех явился и мне, как некоему извергу. Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию. Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною. Итак я ли, они ли, мы так проповедуем, и вы так уверовали.

Воскресение мертвых есть основание всего, чему учит Христианская вера. Ибо ежели мертвые не могут воскреснуть, то и Христос не воскрес: ежели Христос не воскрес из мертвых, то бесполезна и тщетна Христианская вера. «Аще бо», говорит Павел, «мертвии не востают, то ни Христос воста: аще же Христос не воста, суетна вера ваша» (1Кор.15:16–17). Епикур, раб гнусного сладострастия, говоря, что есть душа телесна и смертна, отвергал тем воскресение мертвых. Сие пагубное душетленное учение его носилось и в Коринфе, как видно из сих слов Павлова послания: «Како глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть?» (1Кор.15:12) А как таковое мудрствование уничтожает всю веру во Христа, то Божественный Павел и исполняется против оного горячей ревности: и таким образом, по данной ему премудрости и благодати, пишет о сем к Коринфянам, дабы незаблуждших утвердить в правоверии: впадших же в смертоносное заблуждение оное восставить и обратить: и во-первых доказывает свидетельством многих, что Господь Иисус Христос воскрес из мертвых: во-вторых уверяет многими и различными доводами, что и мертвые восстают. Первое из сих содержится в ныне чтенных словах его послания, которые он обращает к оглашенным от него, говоря таким образом:

1Кор.15:1–2. Братие, сказую вам благовествование, еже благовестих вам, еже и приясте, в немже и стоите, имже и спасаетеся, кацем слово благовестих вам, ащесодержите, разве аще не всуе веровасте.

Что Богоглаголивый Павел, находившись в Коринфе поучал жителей оного глубокомудренно и непрестанно о Иисусе Христе и о воскресении мертвых, в том нет никакого сомнения. Поелику он и писал к ним о воскресении мертвых: то теперь начинает слово свое об оном с самого оглашения, коим научил их вере во Христа. Сказую вам, говорит, то есть, напоминаю вам, братие, Евангельское учение, которое я вам уже благовестил, которое вы прияли, в котором пребываете тверды и непреклонны, и чрез которое можете спастись. «Сказую вам», привожу вам на память, «кацем словом благовестих вам», на каком основании я проповедывал вам Евангелие Христово. Потом говорит, «аще содержите», то есть, ежели только держитесь того основания, то есть, воскресения мертвых, держитесь же оного несомненно «разве аще не всуе веровасте». Иначе без сего догмата вы всуе и бесполезно уверовали, без сего вера ваша тща и бесполезна. Начав же таким образом свое слово, далее напоминает Коринфянам о том, что прежде благовествовал им, говоря:

1Кор.15:3–4. Предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех наших ради по писанием. И яко погребен бысть, и яко воста в третий день, по писанием.

От кого Павел приял то, что он предал о Иисусе Христе? Не от Апостола ли Анании, который крестил его? или от других учеников Христовых, бывших тогда в Дамаске, когда он там крестился? или от Петра, когда приходил во Иерусалим«соглядати его, и пребыл у него дний пятьнадесять» (Гал.1:18–19), где видел и Иакова брата Господня? Нет: Павел сам утвердил, что он Евангелие приял не от человека, но от самого Иисуса Христа по откровению. «Сказую же вам, братие», писал он к Галатам, «благовествование благовещенное от мене, яко несть по человеку: ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым» (Гал.1:11–12).Поелику же он воскресением Иисуса Христа доказывает воскресение мертвых: то дабы никто не сомневался в воскресении Христовом, он предлагает доказательства в рассуждении сего: из коих первое есть уверение в том, что Христос истинно умер и был погребен. Почему и говорит: я прежде открыл вам, что Христос умер и был погребен, а потом и сие, что Он в третий день воскрес: приводит же на то два доказательства, предание, говоря: «еже и приях», и Священное Писание, прибавив к тому: «по писанием». Писанием здесь называет Святых Пророков, предсказавших о смерти, погребении и воскресении Иисуса Христа. О смерти Его предрек великий Исаия, говоря: «яко вземлется от земли живот Его, от беззаконий людей моих ведеся на смерть» (Ис.53:8). О погребении тот же Исаия сказал: «будет с миром погребение Его, взяся от среды» (Ис.57:2). О воскресении Царе-Пророк Давид представил самого Христа глаголющего: «не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному твоему видети истления» (Пс.15:10). А Пророк Иона прообразовал оное тридневным своим пребыванием во чреве китове. «Якоже бо бе Иона во чреве китове три дни и три нощи: тако будет и Сын человеческий (предрек Господь) в сердцы земли три дня и три нощи» (Мф.12:40). После же сих двух, доказательств приводит и третье, то есть, свидетелей, видевших Иисуса Христа по вознесении Его из мертвых.

1Кор.15:5–7. И яко явися Кифе, таже единонадесятим1): Потом же явися боле пяти сот братиям единою, от нихже множайшии пребывают доселе, нецыи же и почиша: Потом же явися Иакову, таже Апостолом всем.

Почему Павел во первых представляет Кифу, то есть Петра, свидетелем Христова воскресения? Потому, что он был первый из Апостолов (Мф.10:2), и ему первому из всех прочих учеников явился Иисус Христос по воскресении своем из мертвых, как то видно из слов, которые говорили между собою единонадесять Апостолы, собравшиеся во Иерусалим и бывшие с ними тогда, как Клеопа вместе с другим учеником возвратившись из Еммауса пришел к ним. «И обретоста», говорит Евангелист Лука, «совокупленных единонадесяте и иже бяху с ними, глаголющих: яко воистинну воста Господь и явися Симону» (Лк.24:33–34). Единонадесятим здесь Павел сказал потому, что Апостолов по воскресении Христовом осталось только одиннадцать, ибо Иуда уже лишился Апостольской благодати за свое предательство,«и шед удавися» (Мф.27:5) (Злат. на он. место): но не в особенности ли явился и Матфею Господь, как явился Павлу и Иакову? Или Матфей был единым из пятисот братий, коим явился Господь? Кто же такие были пятьсот братий, где Христос явился им и как, порознь ли каждому, или всем вместе? О сем ни в Евангелии, ни в Деяниях Апостольских не упоминается. Один токмо Богодухновенный Павел говорит, что Христос явился более пятисот братиям, как и то, что «явися Иакову, потом Апостолом всем», именуя здесь Апостолами не единонадесять, о коих выше упомянул, но седмьдесят учеников: из сих, говорит, пятисот братий, весьма многие живут даже до ныне, «нецыии же и почиша». Здесь слово «почиша», глаголемое о святых, употреблено вместо «умроша». «От нихже множайшии пребывают» Апостол сказал для того, дабы тем более уверить слушателей в истине своих слов: ибо всякий, кто бы усомнился в справедливости оных, мог спросить о том свидетелей еще живых и видевших Господа по воскресении Его из мертвых.

1Кор.15:8–11. Последи же всех, яко некоему извергу, явися и мне. Аз бо есть мнийАпостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних церковь Божию. Благодатию же Божиею есмь, еже есмь, и благодать его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною.Аще убо аз, аще ли они, тако проповедуем, и тако веровасте.

Видите чудесную лествицу, по которой Павел премудро и вкупе полезно нисходит и восходит: и когда нисходит по оной, то смиряясь достигает до самого последнего состояния грешников: когда же восходит, то умеряет искусственно, и уменьшает смиренномудренно высоту своего восхождения: слышите слова глубочайшего его смирения: «последи же всех», говорит, «яко извергу явися и мне». Изверг есть несовершенный младенец, изверженный прежде времени своего рождения, и следственно есть существо низкое, бесполезное и ничтожное. И так Павел уподобляет себя извергу, говоря: после всех других Апостолов, Господь явился и мне, яко извергу, яко творению самому низкому и ничтожнейшему. Далее же приводит и причину на сие: понеже я, говорит, есмь последний из Апостолов, и «иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних Церковь Божию». Гонитель Церкви и Апостол суть два слова, поистине одно другому противные, почему он здесь о гонениях, какие делал на Церковь прежде обращения своего, упоминает для того, дабы показав себя недостойным и самого имени Апостольского, тем смирить себя даже до последней степени смиренномудрия. Выслушайте и слова возвышения его, и заметьте, как он умеряет и сокрывает оное, дабы вам увериться, что он не говорит о самом себе ничего особенного и излишнего, и уразуметь, что и самое видимое его возвышение есть крайнее смирение. «Благодатию же Божиею», говорит, «есмь, еже есмь»: слышите, он все добродетели свои приписывает благодати Божией, а не самому себе. Не упоминает также и о том, что он такое есть, то есть не говорит: а благодатию Божиею есмь Апостол, учитель языков, проповедник Евангелия: но токмо говорит, «есмь, еже есмь». Не исчисляет поименно тех чудесных деяний, какие благодать Божия сотворила чрез него: но говорит токмо, что благодать данная ему не была бесплодна и недействительна: «и благодать Его, яже во мне, не тща бысть». Не дерзает описывать труды свои порознь, во возвеличивает оные вообще, говоря: «паче всех их потрудихся», то есть более Петра, более дванадесяти Апостолов, более пятисот братий, Иакова и всех учеников упомянутых им выше. А потом тотчас уменьшает силу возвышения своего, сказав во-первых, что не он потрудился, но благодать Божия, бывшая с ним: «не аз же», говорит, «но благодать Божия, яже со мною»: во-вторых, сказав как бы под сомнением и непрямо, что он более всех прочих потрудился: Ибо он как бы сомневаясь, сказал: «аще убо аз, аще ли они»: то есть, не знаю кто, я или они более потрудились. Но почему Павел возвысил себя до такой степени? Потому, что он имел нужду в похвалении себя: ибо свидетельствовал, что Христос явился ему по воскресении своем из мертвых. А свидетельство тем более имеет силы, чем достовернее, чем известнее их добродетели, а хотя он и имел нужду возвышать и восхвалять самого себя, дабы свидетельство его имело всю силу и могущество: однако ж предложил то в виде удивительного смирения, как вы слышали. Таким образом представив свое свидетельство, заключает речь настоящим своим предметом, говоря: «аще убо аз, аще ли они паче потрудишася», но все тако проповедуем, то есть, все согласно учим о воскресении Иисуса Христа из мертвых.«И тако веровасте». Да и вы тому уверовали, что мы проповедали, то есть, что Иисус Христос воскрес из мертвых.

архиепископ Никифор (Феотокис)

Евангелие от Матфея зачало 79 Глава19:16–26

В те дни некто, подойдя, сказал Иисусу: Учитель благой! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово это, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Хочу обратить ваше внимание на две или три черты сегодняшнего евангельского чтения. Юноша подходит ко Христу и говорит Ему: Учителю благий. И Спаситель ставит его перед действительностью, о которой тот, может быть, и не думал. Юноша обратился ко Христу как к мудрому наставнику: „Добрый наставник, что мне делать?" А Христос ему отвечает: Никто не благ, кроме как един Бог... И тут Он ставит его перед лицом того, что если он хочет получить окончательный, совершенный ответ на свой вопрос, он должен услышать его из уст Божиих, то есть от Спасителя Христа, Сына Божия, ставшего сыном человеческим. Он должен услышать эти слова, признав безусловность права Христова возвещать эти слова.

И действительно, если говорить о вечной жизни, – кто может о ней говорить, кроме Самого Бога, Который и есть Жизнь Вечная? Напрасен вопрос юноши, если он обращен только к мудрому, хоть и святому, человеку: на этот вопрос может ответить только Бог: и ответ на это только один: Приобщись Моей святости, приобщись Моей вечности – и ты будешь совершенен, и войдешь в вечность Божию...

Но Христос обращается к Своему совопроснику на том уровне, на котором тот говорит; Он ему говорит: сохрани заповеди, – ведь заповеди тоже даны от Бога: что тебе большего нужно?! – Какие? – спрашивает юноша, думая, что нужно какие-то новые заповеди совершить, нужно сделать что-то такое, о чем он до тех пор ни от кого не слыхал. И действительно, тут он слушает Того, Кто может ему сказать последнее совершенное слово. И Христос ему указывает шесть заповедей, но только последняя из них – из Второзакония. Ни одной заповеди Он не упоминает о поклонении Богу; почему? Потому что так легко и этому юноше, и всем нам сказать: „Я верю в Бога! Я люблю Бога!" – и тут же нарушать те заповеди, которые относятся к человеку... Казалось бы, каждый из нас может сказать от сердца, что он в Бога верит и Бога любит – но это не так. Если мы верили бы в Бога, мы не ставили бы под вопрос обстоятельства нашей жизни, мы не упрекали бы Его в том, что все, что с нами случается горького, мучительного – Его ответственность. Мы не всегда говорим, что Он виноват непосредственно, но что Он нас не сохранил, не оградил, не защитил – мы говорим постоянно. Если бы мы Его любили и если бы мы верили в Его любовь, то мы все воспринимали бы от Его рук, как дар любви. Поэтому говорить о том, что мы любим Бога и верим в Него, мы должны с осторожностью. Но даже если мы можем это сказать, то апостол Иоанн Богослов нам указывает: когда ты говоришь, что любишь Бога, а людей вокруг себя не любишь – ты лжец!.. Поэтому Христос не ставит вопрос юноше о том, любит ли он Бога, – он бы отозвался положительным ответом, а спрашивает: как ты относишься к людям вокруг тебя? Любишь ли ты людей, как ты любишь самого себя? Желаешь ли ты людям всего того добра, которого ты себе желаешь? Готов ли ты отречься от всего, что твое, для того, чтобы другого обогатить любовью, но конкретной любовью; не словом, а делом любви?.. Вот почему Христос говорит юноше: Соблюди заповеди.

Это нам напоминает рассказ о Страшном суде, который мы читаем в Евангелии от Матфея перед Постом, о том, как Господь разделяет овец от козлищ. Мы всегда думаем об этой притче только в порядке суда; но в чем же суд, о чем спрашивает Христос-Судья представших перед Ним? Он спрашивает только о том, оказались ли они в течение своей жизничеловечными, достойными имени человека: Накормили ли вы голодного? Одели ли вы нагого? Дали ли вы кров тому, кто был бездомен? Посетили ли вы больного, если даже вам страшно от его заразы? Постыдились вы или нет того, что друг ваш находится в тюрьме опозоренный?.. Вот о чем спрашивает Судья, – о том, какими мы были по отношению к человеку. Иначе сказать: были ли вы достойны звания человека? Если вы даже недостойны звания человека, – не думайте о том, чтобы приобщиться к Божественной святости, приобщиться к Божественной природе, приобщиться к вечности Господней.

И это обращено к юноше, который богат: чем же он богат? Он богат не только вещественным богатством; он богат тем, что чувствует, что он – праведник: он выполнил все заповеди Божий, он все сделал, чего с него может спросить Господь, – чего же с него больше требовать? Чтобы он полюбил ближнего, как самого себя. Это не одна из Десяти заповедей; эту заповедь мы находим в другом месте Ветхого Завета (Лев. 19, 18) и слышим ее повторяемую Христом; она означает: отрекись от себя, забудь про себя! Пусть все твое внимание будет обращено к другому, к его нужде: пусть твое сердце будет полно только любви к другому, чего бы это тебе ни стоило!.. И вот тут юноша сталкивается со своим вещественным богатством: он готов любить людей, но из положения своей обеспеченности. А Христос ему говорит: Отдай все: и когда у тебя ничего не будет, тогда люби людей свободно, и следуй за Мной, куда бы Я ни пошел... И мы знаем, куда Христос шел: отречься от Себя до конца и жизнь Свою отдать.

Эта заповедь относится отчасти ко всем нам. Богатства вещественного мы не обязательно должны лишиться, да часто и не обладаем им, но мы так богаты тем, что нас делает гордыми, самодовольными, – вот от чего нам надо первым делом отказаться: забыть про себя, и обратить внимание на ближнего. И тогда мы услышим от Христа слово утешения, слово утверждения. Да, – собственными силами человек этого сделать не может, но, по слову Спасителя апостолу Павлу, сила Его в немощи совершается. Мы можем действовать силой Божией; и как сказано в этом чтении Евангелия, то что невозможно человеку, Богу возможно. И опять-таки словами апостола Павла: Все мне возможно в укрепляющей меня силе Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Митрополит Антоний Сурожский