Первое послание апостола Павла к Коринфянам. Глава IX, стихи 2-12.

Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня.

Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать?

Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог?

Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое.

Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову.

В древности практически любой прием пищи сопровождался молитвой. Человек благодарил Бога за то, что на его столе есть хлеб и сегодня ни он, ни его семья не остались голодными. При этом часть трапезы могла быть принесена в жертву в знак благодарности. У язычников также был подобный обычай. Та часть пищи, которую они отдавали своим богам, называлась идоложертвенное. Среди христиан города Коринф существовало мнение, что можно беспрепятственно есть мясо, пожертвованное идолам. Они не боялись, что таким образом осквернят себя или же дадут повод считать, будто уклонились от веры во Христа. В качестве аргумента они говорили о свободе, которую даровал людям Спаситель. Ведь именно Он сотворил этот мир и в нем нет ничего нечистого. Да и Сам Он в Евангелии четко сказал: «ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека». В ответ на эти воззрения Павел и пишет только что прозвучавшие слова.

Апостол перечисляет те привилегии, которыми он мог бы воспользоваться по праву своего высокого статуса. Однако он не сделал и не делает этого, так как это могло бы стать камнем преткновения для других. Он может все, что угодно есть и пить, но он этого не делает. Он мог бы претендовать на то, чтобы Церковь оказывала материальную поддержку ему и его семье, но также никогда этим не пользовался. Он мог бы продавливать важные решения своим заслуженным авторитетом, но и от этого он воздерживается. Ведь каждая из этих привилегий могла так или иначе смутить людей, еще не окрепших в вере, и стать препятствием для распространения Евангельского благовестия.

Итак, безусловно, духовная свобода — ценный дар, который мы получили от Христа. Но этой свободой необходимо пользоваться разумно. И самый главный критерий — польза моих слов и поступков для окружающих. Если то, что я говорю и делаю может смутить человека, пошатнуть его веру, отвернуть от Церкви, лучше эту свободу ограничить. Как прекрасно в другом месте проиллюстрировал эту мысль апостол Павел: «если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего». Ведь именно в этом добровольном самоограничении проявляет себя жертвенная любовь, которую явил миру Спаситель.

священник Дмитрий Барицкий

Евангелие от Матфея, Глава 18, стихи 23-35

Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов*; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу.

Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга.

Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее.

Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга.

Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.

В сегодняшнем чтении мы слышим, как Христос рассказывает ученикам притчу о Царствии Небесном. Однако с первых слов мы слышим нечто совершенно неожиданное, ведь царство ассоциируется не географическим пространством, не с территорией, на которой действуют какие-то особые законы... Совсем нет. Христос говорит, что Царство похоже на отношения между Царем и подданными, Богом и людьми. Это очень важно и во-многом меняет наши представления.

Мы привыкли думать о царстве, как о месте, в котором нет проблем и всего в достатке... Воспринимая Царство Небесное как улучшенный вариант царства земного, мы думаем лишь о внешних условиях, мы не думаем о царе, ведь до него в обычно далеко. Но Царство Небесное — не внешние условия и суть его не в покое и достатке, но в тех уникальных отношениях, которые у каждого складываются с царем лично. Люди выстраивают эти отношения во время земной жизни и Царство выглядит подведением итогов, ведь Царь рассчитывается с рабами своими. И вот перед ним оказывается человек, который очень много ему должен.

Современная деловая культура предполагает, что человек, который не возвращает долг — виновен. Люди берут кредиты и очень часто делают это не потому, что им нечего есть, а потому что хотят улучшить свою жизнь, не имея на это собственных средств. В прежние времена такие ситуации были крайне редки и люди брали в долг из нужды, неурожая или болезни. И хотя первоначально царь очень строг и даже готов продать жену и детей должника, чтобы вернуть себе хоть какие-то деньги, он не только согласен отложить эти радикальные меры, но, как выясняется в конце притчи, готов всё простить, проявив милосердие. Кажется, на этом история должника закончилась, и в ней наступил счастливый конец. Его долг прощён, и он может спокойно жить дальше.

Но это не так. Хотя царь прощает долг ему, оказывается, не всё равно, кому он его прощает. Узнав о том, что прощенный раб требует долги с других, царь готов вернуться к самому строгому варианту. Может возникнуть вопрос: «Какая разница к кому быть милосердным»? Если ты щедр — будь щедрым ко всем. Однако нельзя забывать, что на языке притчи простить долг — это вступить в личные отношения. Мы говорим человеку: ты должен был это сделать и не сделал, но я прощаю тебя... Царь может проявить милость и не наказывать должника, но это не означает, что должник обязательно изменится. И раз Царство — это не место, но в первую очередь отношения с Царем, чтобы находиться в таком Царстве, человек не только должен быть прощен, он должен соответствовать Царю.

Люди часто выстраивают с Богом формальные отношения. Если они и задумываются о своей участии после воскресения мертвых, то в первую очередь переживают за то, простит ли их Бог? Но что на самом деле от этого прощения изменится? Бог, конечно, готов простить, и всё же, мы не сможем радоваться этому в полноте, если не научимся прощать так же, как Он.

священник Стефан Домусчи