Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла. Глава стихи VIII-8, IX - 2

Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем.

Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат,

за которого умер Христос.

А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего.

Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе.

Христиане города Коринф жили в тесном окружении язычников. Нередко язычниками были их соседи, коллеги и даже родственники. Со многими из них они выросли, вели совместные дела, а также домашнее хозяйство. Иными словами, это были ежедневные и довольно тесные контакты. Жизнь любого верующего человека, вне зависимости от его вероисповедания, наполнена ритуалами. Особенно это касается трапезы, которая издревле являлась сакральным действием. Разделить еду с другим человеком — означало вступить с ним в тесные отношения. С врагом есть не будешь. Сесть за один стол — это знак мира, дружбы и признания. А коль так, то люди делятся самым дорогим и сокровенным. В том числе своими надеждами и упованиями, которые связаны с миром духовным. Дорогому гостю всё самое лучшее. А лучшее — это то, что предложено Богу или богам. И вот нередко, придя домой к знакомому язычнику, христианин попадал в затруднительное положение. Пища, которую ему предлагали, была предложена языческим божкам, покровителям хозяина дома. То есть язычник совершил над ней определённый обряд, как бы мы сказали, «освятил» её своей молитвой к духам. И тут у христианина начинались метания: есть или не есть такую пищу. Если съесть, то вроде как принял участие в языческом обряде. Если не есть — разрушаешь связь с человеком, возможно, наносишь смертельную обиду тому, кто не раз выручал в самую трудную минуту жизни.

Апостол даёт замечательный совет по этому поводу. Сама по себе еда не приближает нас к Богу, не удаляет от Него. Даже идоложертвенное, если принимается с молитвой и мыслью о Христе, больше не принадлежит божкам и духам. Пища освящается и очищается силой Творца. Ведь Он над всем и всё творение принадлежит только Ему. Поэтому в другом месте апостол говорит: «Идол в мире есть ничто». Однако, здесь есть важный момент. Одно дело моя совесть перед Богом и моя сила веры, другое — реакция на мои действия окружающих людей. Христианин, если увидит, что я ем пищу, посвящённую божкам, может соблазниться. Или впасть в осуждение, или сам станет легкомысленно относиться к трапезе с язычниками, начнёт вести невнимательную, расслабленную жизнь, и на волне чрезмерной толерантности, перетекающей во вседозволенность, потеряет в итоге себя как христианина. То же самое и с язычником. Если он увидит, как легко я принимаю то, что посвящено его божкам, может подумать, что между ними и Христом нет никакой разницы. Сформирует о Боге неверные представления, и обязательно будет стараться ещё больше вовлечь меня в свой культ. Поэтому Павел и говорит в итоге: «не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего».

Об этом золотом правиле хорошо помнить, когда мы вступаем на путь Великого поста. Решения о том, что именно я должен есть, что не должен, что мне разрешено по разного рода показаниям, что нет, необходимо принимать наедине с Богом, своей совестью и духовником, то есть человеком, который знает мою ситуацию. Но ради тех окружающих, которые стремятся строго следовать церковному уставу, не следует бравировать своим персональным уставом, вступать в споры и напоказ в дни строгих ограничений идти в мясной ресторан. Это может посеять смуту, вызвать непонимание, неприятие, в итоге размолвку. А идеал церковной жизни — это полноценное и доверительное общение между всеми её участниками. И в этом общении мы должны учитывать позицию других людей. Порой снисходить к их немощам. То есть думать не только о своем духовном преуспеянии и идти напролом, но и по мере сил заботиться о том, не нанесёт ли моя чрезмерная свобода в Боге ущерба тем, кто меня окружает.

священник Дмитрий Барицкий.

Евангелие от Матфея, Глава 25, стихи 31-46

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую.

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Окружающий нас мир живёт по вполне ощутимым законам. Один из них — всеобщая энтропия. Иными словами, всё вокруг нас неумолимо стареет. И мы сами на уровне, как минимум, наших тел тоже, к сожалению, подвержены тлению. Однажды начав существовать, мы обязательно рано или поздно приблизимся к концу, окажемся лицом к лицу со смертью. Которая христианством, впрочем, воспринимается не как конец всего, а скорее, как переход. Трагический, вынужденный, но всё же переход — от жизни земной к иному формату существования. Какому и как? Вот об этом мы и поговорим.

Прозвучавшее евангельское чтение, как и в целом вся двадцать пятая глава Евангелия от Матфея, говорит нам о завершении пути как отдельно взятого человека, так и мира в целом. Из уст Господа Иисуса мы слышим описание Его Второго пришествия — события, на котором и через которое закончится существование привычной нам реальности. И, по слову апостола Павла, «мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся».

Православное предание часто называет Второе пришествие ещё и Страшным судом. В евангельском повествовании, впрочем, слово «суд» отсутствует. Вместо него в тексте оригинала мы находим понятие «кризис», имеющее скорее значение — «разделение», «разобщение». Господь Иисус, придя на землю повторно, разделит человечество на две части. Для описания этого процесса используется привычный для ближневосточных жителей образ пастуха, отделяющего овец от коз. Овцы в те времена считались более полезными и благородными животными.

Но суть не в этом. А в том, что, собственно, становится принципом разделения, которым и руководствуется Господь. Его (данный принцип) можно понять, прочитав притчи, предшествующие описанию Второго пришествия. Это две истории — о десяти девах и о талантах. В каждой из них говорится о неравнодушном, деятельном отношении человека к жизни и к тем способностям, которыми он наделён Богом.

Вчитавшись в упомянутые притчи, мы отчётливо понимаем, что Царство Небесное невозможно так сказать, взять штурмом в результате сиюминутного эмоционального порыва. Пребывания в Раю сподобятся только те, кто в результате вполне ощутимого, постоянного и терпеливого труда достигнет родственности со Христом. Вот он — принцип великого и страшного разделения в конце времён.

Христос прямо указывает, что перед каждым человеком существует только два варианта развития жизни. Либо ты деятельно любишь Бога и людей, либо ты не любишь никого. Господь — великий труженик, Он — абсолютное действие, вдохновенный Художник. Нас Он тоже призывает действовать. Реализовываться, проявлять себя, не поддаваться лени. Это касается и молитвы, и трудовой деятельности, и отношения к людям, любви к Богу.

Спаситель, вновь пришедший на землю, будет пристально вглядываться в лицо каждого человека, ища упомянутой схожести, желая увидеть родное для Себя лицо. Не в смысле национальности или определённых форм носа или глаз. А в смысле наличия или отсутствия на личности человека отпечатка деятельного милосердия — добродетели, роднящей нас с Богом. Вот почему Христос при описании Страшного суда делает акцент на вопрошании — помогли ли вы бедному, накормили ли голодного, навестили ли больного? Тем самым Господь Иисус указывает, что искреннее добро, адресованное человеку, как бы ретранслируется Богу. Не потому, что Он в этом добре нуждается, а для того, чтобы установилась связь родственности, которая только и может сделать нас частью народа Божьего, детьми Отца Небесного.

священник Антоний Борисов.