Тема воплощения Спасителя в восточно-христианском искусстве отражена не только в иконах, изображающих Рождество Христово, но и в образах, посвященных празднику Собора Пресвятой Богородицы.

В богослужебном годовом круге есть следующая особенность: после «основного», «главного» праздника, на следующий день празднуется особая память тех лиц, связанных с данным праздиком. Так, после Богоявления отмечается «Собор Иоанна Предтечи», после дня первоверховных апостолов Петра и Павла — «Собор 12-ти апостолов». Слово «собор» в данном контексте означает некое, не ограниченное ни временем, ни пространством, собрание верных, совершаемое в честь какого-либо святого. Празднование Собора Богоматери совершается во второй день Рождества Христова, 8 января (н.с.). Богослужения этих дней тесно связаны по смыслу и по характеру, так же связаны иконографии этих праздников. В день Собора Богоматери мы чествуем Ее как Пресвятую Деву и Матерь Сына Божия, послужившую великой тайне Боговоплощения.

Соотнесенное с праздником Рождества празднование в честь Богородицы возникло в Церкви очень рано, уже в IV веке. Это был самый первый богородичный праздник, из которого позднее сформировались другие богородичные празднования.

Иконография «Собор Богоматери» сформировалась достаточно поздно, только в конце ХШ века. Основой ее стали иконография Рождества Христова и некоторые важные элементы, внесенные под влиянием текста рождественской стихиры. Это четвертая стихира Великой Вечерни праздника Рождества: «Что Ти принесем, Христе, яко явился eси на земли яко Человек нас ради? Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит: Ангели – пение; небеса – звезду; волсви – дары; пастырие – чудо; земля – вертеп; пустыня – ясли; мы же – Матерь Деву. Иже прежде век, Боже, помилуй нас». В рукописи Софийской библиотеки XIV в. ( № 193) говорится, что пастухи приносят Христу в качестве благодарения «дивление».

Самая ранняя известная композиция на эту тему — фреска нартекса церкви Богородицы Перивлепты в Охриде (1295 г.). В палеологовский период иконография распространяется в православной ойкумене. Самая древняя русская икона на этот сюжет происходит из Пскова и была создана в конце XIV — начале XV века. Это интереснейший памятник как по своей иконографии, так и в стилевом отношении. Икона существенно отличается как от предшествующих византийских памятников, так и от русских икон и фресок более позднего времени. Возможно, особенности композиции иконы связаны с тем, что в ее основу был положен не только текст стихиры «Что Ти принесем...», но и другие праздничные песнопения. Некоторые детали именно этой псковской иконы до сих пор остаются для исследователей загадкой.

В центре иконы изображена Пресвятая Дева, восседающая на троне, который имеет изогнутую асимметричную спинку и украшен белой завесой. Однако, Богородица не держит на руках Младенца Христа, хотя именно так Она изображается во всех других произведениях на этот сюжет. На псковской иконе перед Богородицей, на Ее груди, помещается заключенное в двухцветную восьмиконечную «славу» изображение Христа Эммануила, которое Она как бы придерживает.

Такое изображение Спасителя и Богоматери напоминает иконографию Богоматери «Знамение». На иконах «Знамение» помещение образа Эммануила в «славу» на груди Богоматери указывает на Его прикровенное, таинственное присутствие и подчеркивает главную богословскую идею образа — догмат о предсказанном пророками воплощении Бога Сына от Приснодевы Марии. В иконографии «Собор Богоматери» такой необычный ход дополнительно акцентирует тему Боговоплощения.

Еще одна особенность псковской иконы — изображение пещеры, внутри которой ясли со спеленутым Младенцем. Этот эпизод, заимствованный из образа Рождества Христова, не встречается в других произведениях иконографии «Собор Богоматери». Можно сделать предположение, что обе эти уникальные черты появились как отражение, например, текста кондака праздника Рождества: «Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит: ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог». В таком случае изображение яслей с только родившимся Младенцем усиливает саму тему рождения, а изображение Христа-Эммануила в «славе» призвано подчеркнуть, что рождается от Девы, воплощается, не обычный человек, а именно «Превечный Бог», Вторая Ипостась Пресвятой Троицы.

В остальном центральная и верхняя часть композиции иконы следуют сложившейся традиции. Слева от трона Богоматери изображены приносящие дары волхвы, один из которых указывает на звезду, изображение которой не сохранилось. Справа и слева от подножия трона помещены две своеобразные фигуры: полуобнаженные женщины с растрепанными волосами. Это персонификации — изображения, олицетворяющие Пустыню и Землю. Пустыня, одетая в красное, подносит Христу ясли, а Земля, облаченная в зеленый плащ, одной рукой как бы протягивает вертеп, а в другой держит процветшую ветвь.

Вверху, над горками, написаны ангелы и дивящиеся пастухи. В верхних углах — полуфигурные изображения особо почитаемых святых: Николая Чудотворца и св. Варвары, которые, видимо, выполнены по желанию заказчика и не имеют прямого отношения к иконографии.

Обычно в композициях «Собр Богоматери» внизу изображаются торжественное рождественское богослужение: хор певцов, гимнографы Иоанн Дамаскин и Косма Маюмский, священники, монахи; могут также изображаться патриархи и цари. Эта группа, с одной стороны, олицетворяет весь человеческий род, который, согласно стихире, приносит Христу Матерь Деву. С другой стороны, изображаемое богослужебное прославление Богородицы совершается прямо на наших глазах. Это усиливает литургическую, богослужебную функцию образа.

В нижней части псковского образа снова обнаруживается уникальное иконографическое решение. Здесь изображены три мужа в белых одеждах, похожих на стихари, юный чтец, а также юноша в замысловатой позе, напоминающей движение танца. Вся эта сцена до сих пор не имеет однозначной интерпретации. В научной литературе можно встретить противоречивые истолкования.

Предполагают, что вся группа в целом может олицетворять различные формы прославления Богоматери, которое совершается всем человечеством (поэтому изображены персонажи разных возрастов и народов). Три центральных фигуры трактовались как хор певчих, как диаконы, как Богоотцы Давид, Иосиф и Иаков. Их определяли как «пастырей в конкретном и иносказательном значении этого слова», понимая под этим и странствующих исполнителей духовных стихов, посвященных библейским событиям.

Часть исследователей видит в мужах волхвов. Действительно, трое мужчин очень похожи на изображенных в средней части иконы волхвов внешностью и возрастом: старец, средовек и юноша. Изменение цвета и характера одеяний можно объяснить преданием, согласно которому, после Пятидесятницы волхвы были крещены апостолом Фомой. Белые одежды — знак очищения новокрещенного от бремени первородного греха.

Нужно отметить, что в Западной Европе волхвы очень почитались. Их мощи, по преданию обретенные царицей Еленой, из Константинополя попали в Милан, а оттуда в Кёльн. В XII веке на Западе возникает особый богослужебный рождественский чин, представляющий собой некое представление в лицах, исполняемое клириками, певцами и чтецами. Волхвы были главными персонажами этой мистерии. Значительно позже, попав на Западную Украину театрализованное представление такого рода получило название «Вертепное действо». Псков был самым западным русским городом и западноевропейские традиции и влияния были сильны в этом княжестве. Вполне возможно, что в XIV веке псковичи знали о таких представлениях, и, может быть, похожий обряд входил в празднование Рождества в этом городе. Это не трудно предположить, если вспомнить, что на Руси имелся близкий по характеру чин — «Пещное действо». Таким образом, на псковской иконе может быть представлен конкретный праздничный церковный обряд. Ровно так же в рассмотренном выше варианте иконографии изображалось Рождественское богослужение, но без указания на какую-то определенную часть службы.

Используя и трансформируя версию об изображении особенного праздничного обряда, представляющего поклонение волхвов, мы дерзнем предположить, что три мужа могут являться не волхвами, а пастухами. Изображенные в верхней части иконы пастыри — это тоже старец, средовек и юноша. Есть и определенное внешнее сходство. У мужей в белых одеяниях и у пастухов есть одинаковые атрибуты — посохи. В пользу этой версии говорит тот факт, что с XI века в Западной Церкви существовал богослужебный чин, посвященный исключительно поклонению пастухов.

Этот церковный чин совершался так: около Престола на специальном возвышении устанавливались ясли, в которых находилась статуя или икона Богородицы с Младенцем. Несколько каноников (клириков) в церковном облачении, с льняными платками на головах и жезлами в руках представляли собой вифлеемских пастухов. Мальчик из хора, изображавший ангела, сообщал им о Рождестве, цитируя Евангелие. Под пение хора «Слава в вышних Богу...» пастыри проходили в алтарь, где у яслей их ждали два каноника, изображавшие повитух. Они спрашивали: «Кого ищете в яслях, пастыри?» «Мы ищем, — отвечали пастыри, — Спасителя Христа». Повитухи отдергивали завесу, которая скрывала образ Пресвятой Девы с Богомладенцем. Указывая на него, они говорили: «Вот он — этот Младенец со своей Матерью». Пастухи преклонялись и воспевали молитвословия, затем начиналась литургия.

В этой версии хорошо объяснялись бы и необычная форма трона Богородицы, и крайне редкая для русских памятников белая завеса. Однако, этот мотив — завеса на троне — возник еще в раннехристианском искусстве, а позже получил развитие в южнославянских росписях и иконах. Приведенное рассуждение не более чем осторожная догадка, так как не возможно доподлинно узнать, мог ли такой чин быть известным в западно-русских землях. А такой атрибут как посох вполне мог из одного «сценария» переместиться в другой и стать атрибутом путешествующего волхва.

Загадки иконы на этом не заканчиваются. Самой сложной для интерпретации фигурой остается танцующий юноша. Существует мнение, что это молодой пастух, дивящийся (удивляющийся) чуду Рождества. Пораженный, он закрывает лицо рукой, чем напоминает пастуха изображенного в вернем углу иконы, — тот, увидев звезду, также прикрывает глаза. Одежда юноши — короткий хитон — соответствует традиции изображения пастухов. Проще дать определение образу юноши с книгой в руках. Некоторые исследователи видят в нем Романа Сладкопевца; другие, указывая на отсутствие нимба, уменьшенный размер фигуры и другие детали, считают, что это некий собирательный образ гимнографа или чтеца.

В памятниках XVI–XVII веков композиция сильно расширяется, в нее входят персонификации моря и ветров, приносящих Младенцу, по выражению иконописного подлинника, послушание и повиновение. Все более многофигурным становится изображение молящихся.

НАДЕЖДА НЕФЕДОВА