Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Однажды святитель Игнатий, епископ Кавказский, сказал: «Отныне, во время краткой земной жизни, которую Писание не назвало даже жизнью, а странствием, познакомься со святыми. Ты хочешь принадлежать на небе к их обществу, хочешь быть участником их блаженства. Отныне вступи в общение с ними. Когда выйдешь из храмины тела, они примут тебя к себе, как своего знакомого, как своего друга». И вот Великим постом, среди тысяч и тысяч святых, которые просияли в нашей Святой Православной Церкви, из года в год в богослужебном круге в воскресные дни вспоминается память только трех святых — из тысяч только трех святых! Почему? Чем они были так велики? Почему именно на них обращает наше внимание Православная Церковь во время Великого поста?
Первая седмица поста заканчивается Неделей Торжества Православия, а вторая Неделя посвящена святителю Григорию Паламе. Почему? Кто это? Что он привнес, какое учение он оставил Церкви? Что он дал, чем так дорога стала для Церкви его память, которая вспоминается Великим постом именно в воскресный день?

Святителю Григорию Паламе было открыто Духом Святым, что Бог — недоступный, непостижимый в Своей сущности — доступен каждому человеческому сердцу в Своей благодати, в Своей энергии. Мы не можем прикоснуться к существу Божиему — оно вне этого мира, а в этом мире, учил святитель Григорий, Бог действует и доступен через Свою энергию, через Свою благодать, которая подается в Таинствах Церкви, в Таинстве Святого Причащения, и особенно сердце стяжает благодать Божию посредством молитвы. И именно святитель Григорий Палама выразил все учение святых отцов об Иисусовой молитве, учение о безмолвии, об исихазме, когда сказал о том, что всякому христианину доступен Бог, потому что сердце, в котором есть сокрушенный дух, внимание и покаяние, способно вместить по благодати Самого Бога. Вот почему так ценит память этого святого Православная Церковь.
После Недели святителя Григория Паламы была Крестопоклонная Неделя. А в следующее воскресенье мы будем праздновать память преподобной Марии Египетской — учителя глубочайшего покаяния. Память только трех святых празднует Православная Церковь в воскресные дни Великого поста.

А сейчас мы вспоминаем еще одного святого — преподобного Иоанна Лествичника. А почему именно его выбрала из всего многообразия святых и преподобных Православная Церковь? Во всем множестве духовной, аскетической литературы не было и не будет, по мнению Церкви, такой краткой, насыщенной, богооткровенной, такой концентрированной или, как бы сказал старец Паисий Афонский, «высококалорийной» книги духовной, как «Лествица». В этой маленькой — всего в 250 страниц — книге описаны тридцать «ступеней» восхождения человеческой души от земли на небо. Вот так оценила Церковь его богомудрый ум, его богомудрое писание: и в древности во время великопостных богослужений по Уставу Церкви читались поучения преподобных Ефрема Сирина и Иоанна Лествичника.

И вспоминаются нелегкие советские времена, когда не было вообще никаких духовных книг. Самое ценное, что мы имели в руках — это «Журнал Московской Патриархии», Новый Завет и переизданный Московской Патриархией молитвослов. Все это было для человека очень большой ценностью. И если удавалось приобрести календарь на наступающий год, это было, конечно, сокровищем для христианина! Евангелие, молитвослов, акафисты, переписанные от руки... И если что можно было купить, то только лишь «Журнал Московской Патриархии». И все. Вот такой был духовный голод в те нелегкие времена безбожия, безверия и гонения на Церковь.

Я вспоминаю свою жизнь. В 1988 году я поступал в семинарию и у меня на руках был подаренный бабушками-богомолками Новый Завет издания 1906 года, молитвослов, изданный Московской Патриархией, книга аввы Дорофея — старинная, тоже подаренная этими бабушками-богомолками, и еще — не какая-нибудь книга, а книга Иоанна Лествичника! Восьмой машинописный экземпляр. Вы даже себе не представляете, что это такое — восьмой экземпляр на папиросной бумаге! В те времена люди перепечатывали книги на машинке, и закладку делали в пять листов — это самое большее, что можно было заложить через копирку. Так чтобы экземпляров было еще больше, в шестой, седьмой и восьмой экземпляры закладывали папиросную бумагу через копирку. И вот у меня был восьмой экземпляр — слепой. И там, где не пропечаталось, приходилось просто обводить шариковой ручкой. И эта книга со мной была несколько лет до тех пор, пока ее потом не переиздали. И это было такое сокровище, это была такая пища для души! Этого было достаточно, за неимением других святоотеческих книг, потому что в ней преподобный Лествичник все раскладывает по полочкам уникальным образом.
Книга преподобного Иоанна Лествичника содержит тридцать «ступеней». Обо всех них в этой краткой проповеди рассказать невозможно. Поэтому выделим из них только несколько добродетелей, которые составляют сущность христианской жизни.

О чем мы молимся Великим постом словами преподобного Ефрема Сирина, о стяжании какого духа, каких добродетелей? О чем мы просим Господа? О самом главном: «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми» — вот о чем мы молим Бога день и ночь, о стяжании именно этого духа! И преподобный Иоанн Лествичник нам говорит о том, как практически нам стяжать это духовное и телесное целомудрие. Потому что много было сказано об этом вещей теоретических, но мы-то люди, нам «вынь да положь» конкретно: что нам делать, как нам поступать? И богомудрому Иоанну Лествичнику был открыт путь восхождения души на небо. Он образно говорит о том, что некогда встретился со своим естеством, со своим телом, со своей плотью. И духовно обращаясь к своей плоти, как бы разговаривает с ней: «Скажи мне, супруга моя — естество мое; ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: "Не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя; а внутренние от прежде бывшего покоя и от сладострастных дел. Зачавши, я рождаю падения; они же, родившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокою мою и твою немощь, то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием, то свяжешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соединишься с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретешь смирение, то отсечешь мне голову"». Вот что говорить блудная страсть. Вот что говорит Иоанн Лествичник о том, каким образом мы должны стяжать целомудрие души и тела.

Еще мы просим в молитве духа смирения и терпения, а этому противится наша гордость, и с ней также беседует преподобный Иоанн: «Некогда я уловил сию безумную прелестницу в сердце моем, внесенную в оное на раменах ее матери, тщеславия. Связав обеих узами послушания и бив их бичом смирения, я понуждал их сказать мне, как они вошли в мою душу? Наконец, под ударами, они говорили: мы не имеем ни начала, ни рождения, ибо мы сами начальницы и родительницы всех страстей. Не мало ратует против нас сокрушение сердца, рождаемое от повиновения». Вот почему мы никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не хотим повиноваться, хотя в семейной жизни конкретно определено, кто кому голова, и кто кого должен слушать. Однажды на исповеди подходит некая раба Божия — это буквально вчера было — и говорит: «Батюшка! Великим постом я попробовала, как Вы говорили, во всем беспрекословно слушаться мужа». (Муж, правда, у нее верующий и семья живет таким единством. Но она всегда была, как коза упрямая, а постом все-таки решила попробовать.) И говорит: «Такая радость, так все просто, так, вроде бы, спокойно! Ну, мелочи какие-то». А муж посмотрел-посмотрел на такое дело — целый месяц жена неузнаваемая — и тоже решил во всем ее теперь слушать. Пример, говорят, заразителен. Ну вот, привнесенный закон отношений. Ну, это же просто? Просто. А бодаться? Ну, внесли закон бодания — так и будет он. Внесли закон уступать — так и будет этот закон. Мы сами пишем внутри себя эти законы. Слава Богу, что есть такое единство в семье, но кто-то должен начать первым кому-нибудь подчиняться. «Быть кому-нибудь подчиненными мы не терпим,— говорит гордость,— посему-то мы, и на небе пожелав начальствовать, отступили оттуда. Кратко сказать: мы родительницы всего противного смиренномудрию; а что оному споспешествует, то нам сопротивляется. Впрочем, если мы и на небесах явились в такой силе, то куда ты убежишь от лица нашего? Мы весьма часто следуем за терпением поруганий, за исправлением послушания и безгневия, непамятозлобия и служения ближним».

Представляете, какая страшная, тонкая духовная брань воздвигнута против нас? Гордость говорит: «Мы весьма часто следуем за терпением поруганий, за исправлением послушания и безгневия, непамятозлобия и служения ближним». Человек совершает эти добродетели, и правильно делает, и хорошо, что он их делает, а гордость тут как тут: «Молодец, давай, давай-давай — это всё ты!». Не Божия помощь, а «это всё ты». И человек начинает себе потихонечку, уже при жизни, сочинять тропарь, кондак, чтобы после смерти никого не утруждать, чтобы заранее все это было написано, рамочку там сделать заранее. «Наши исчадия суть падения мужей духовных: гнев, клевета, досада, раздражительность, вопль, хула, лицемерие, ненависть, зависть, прекословие, своенравие, непокорство. Есть только одно, чему мы не имеем силы противиться; будучи сильно тобою биемы, мы и на сие тебе скажем: если будешь искренно укорять себя пред Господом, то презришь нас, как паутину». Вот где источник смирения и терпения — искренний источник, а не просто так на словах: «Грешная, я самая великая грешница...». Если она даже грешница, то она должна быть самой великой: «Я самая великая грешница».— «Да, действительно, ты поросенок»,— говоришь ей на исповеди. Удивляется: «Кто, я?..». До этого она была «самая великая грешница», а когда конкретно говоришь об этом человеку, то этим уже наносишь нестерпимую обиду его самолюбию: «Ничего себе! Я-то себя великой грешницей считала, а через это попадала во святые, и тут вдруг мне в глаза, мне искренно говорят нелицеприятное для моей гордыни!». Поэтому не на словах, а искренно надо укорять себя... Мы многие укоряем себя, но искренность и глубина осознания своей греховности есть только у единиц.
И вот верхом христианских добродетелей является любовь. И у преподобного Иоанна Лествичника именно эта добродетель является тридцатой — последней ступенью в этой духовной лествице восхождения. И он говорит о любви: «Кто хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных. Слово о любви известно Ангелам; но и тем по мере их просвещения. "Любовь есть Бог" (1 Ин. 4, 8); а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской. Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть; по действию своему, она есть упоение души; а по свойству — источник веры, бездна долготерпения, море смирения». Морем смирения называет Лествичник любовь... А как нам достичь этой любви? Где нам взять пример этих отношений, чтобы хоть чуть-чуть стало понятно, что это за любовь между нами и Богом? И преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы усердные в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам. Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу. Истинно любящий всегда воображает лицо любимого, и с услаждением объемлет образ его в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленным. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной». Вот из каких образов мы должны брать пример для нашей реальной, повседневной, обыкновенной нашей с вами мирской жизни.

Кто-то может сказать: «Так ведь преподобный Иоанн Лествичник был монахом и писал для монахов. Это они должны все эти заповеди исполнять, а мы — простые, немощные люди — с нас-то спрос маленький. Что мы особо можем сделать?». И к нам — немощным мирским людям — тоже Иоанн Лествичник обращается со своим словом, говорит в самой первой своей главе, «ступени»: «Некоторые люди, нерадиво живущие в мире, спросили меня, говоря: "Как мы, живя с женами и оплетаясь мирскими попечениями, можем подражать житию монашескому?" Я отвечал им: "Все доброе, что только можете делать, делайте; никого не укоряйте, не окрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосерды, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой части (к чужому ложу), будьте довольны женами вашими. Если так будете поступать, то не далеко будете от царствия небесного"».

Всем вам, дорогие и возлюбленные о Господе братья и сестры, желаю, чтобы молитвами великого угодника Божия преподобного Иоанна Лествичника вы и все мы стяжали хоть в тысячной степени эти великие добродетели любви, целомудрия, смиренномудрия и терпения, о которых мы с вами говорили. А для этого каждый христианин, ревнующий о своем спасении, обязательно в своей духовной жизни должен иметь настольной книгой «Лествицу» преподобного Иоанна. Ибо святитель Игнатий Кавказский, с которого мы начали сегодняшнюю проповедь, сказал: «В наше время кто не читает книги святых отцов, спастись не может». И наоборот, читая книги святых отцов, надеемся, что они станут нашими близкими, нашими друзьями, нашими молитвенниками, нашими ходатаями пред Господом. И когда мы перейдем в вечные обители, дай Бог, чтобы они встретили нас как близких друзей, как своих, как родных и друзей. Аминь.

архимандрит Мелхиседек