Христос воскресе!

В этот светлый, праздничный, пасхальный день приветствуем всех вас, дорогие о Господе братья и сестры, этим из глубины веков идущим победоносным, живительным, праздничным, всеосвящающим и всевоскрешающим возгласом: Христос Воскресе!

В сегодняшних песнопениях мы с вами слышали такие слова: «Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир, видимый же весь и невидимый: Христос бо воста, веселие вечное!».

Почему «веселие вечное», если Христос востал? А потому «веселие вечное», что упраздняется смерть — самый страшный тупик, из которого человечество не знало выхода. Даже ветхозаветные праведники не знали надежды жизни вечной. Не было примера, не было случая, не было преодоления смертности, и только Христос первый прошел небеса, Христос первый разрушил эти законы смерти, потому что Сам является Начальником жизни и смерти. Апостол Павел так и говорит: «...первенец Христос, потом Христовы» (1 Кор. 15, 23).

И мы верим словам Евангелия, когда Господь говорит: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 10, 25-26).
«Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10).

Что такое «жизнь с избытком»? Жить жизнь с милостью Божией — это и есть «жизнь с избытком», потому что и животные живут, и грешники живут, и неправедные живут, но это не жизнь, а существование. А жизнь с Богом — это «жизнь с избытком» даже тогда, когда, может быть, человек прикован к одру болезни. Кто-то из наших святых сказал: «И если он ничего не имеет, кроме Бога, с Богом он уже имеет все». Святитель Григорий Богослов однажды сказал: «До Христа не было ничего сильнее смерти и ничего немощнее нас. После Христа нет ничего немощнее смерти и сильнее нас».

Кто-то может возразить: но мы же реально этого не видим, мы же только видим всегдашнее умирание родных, близких. Мы когда-нибудь приблизимся и к нашему умиранию. Неужели это только одно лишь эмоциональное восприятие веры, одно лишь только самовнушение, что да, где-то там, когда-то, будет жить какая-то душа?

Можно было бы об этом размышлять, спорить и полемизировать, если бы не двухтысячелетняя история нашей Церкви, которая свидетельствует о том, что вера в бессмертие человеческой души, в жизнь будущего века, в воскресение Христа из мертвых является не только нашей верой, но является и нашим непреложным знанием, ибо мы знаем место погребения Христа в этом мире. Конкретно в Иерусалиме недалеко от Голгофской горы есть место погребения Христа. Есть и место Распятия Христа, и победоносный живоносный Гроб до сих пор свидетельствует об этом величайшем событии, величайшем чуде, когда изменилась сама история этого мира. И как сегодня сказал Святейший Патриарх в храме Христа Спасителя, со Христом изменилась не только история этого мира — история этого мира стала метаисторией, то есть духовной историей, которая продолжается и которая простирается в вечность. Ибо каждый человек, родившийся в этот мир и от Бога восприявший бессмертную душу, не только живет в конкретной истории, но и его душа переходит в духовную историю, в жизнь будущего века, даже если на его могильном памятнике будут две даты — дата рождения и дата кончины. Но будет еще одна дата — дата соединения его души и тела, когда будет всеобщее воскресение мертвых, о котором Господь сказал: «Наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав оживут» (Ин. 5, 25). Этим упованием мы с вами «живем и движемся и есмы» (Деян. 17, 28). И сегодня мы слышали эти победоносные слова: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало, и играюще поем Виновнаго, Единаго благословеннаго отцев Бога и препрославленнаго». Смерти празднуем умерщвление... И если мы сейчас реально не видим своими глазами жизни души наших родных и близких, не видим этих примеров воскресения человеческого тела, с нас достаточно того откровения, которое открыто нам Христом.

Мы знаем только три воскресения, бывшие до Вокресения Христова. Воскрешение сына вдовы из города Наин. Знаем воскрешение двенадцатилетней дочери Иаира. Знаем воскрешение четверодневного мертвеца по имени Лазарь, который после своей смерти жил целых семнадцать лет, стал епископом на острове Кипр, епископом Китийским, честная глава которого до сих пор, как свидетельство его непреложного воскресения, почивает в кипрском городе Ларнака в серебряном сосуде, который я видел своими собственными глазами, и на греческом языке прочитал надпись на его серебряном ковчеге: «Лазарь Четверодневный, друг Божий». За эту двухтысячелетнюю историю миллионы людей имели возможность увидеть того, кто свидетельствовал об этом чуде воскресения. А Гроб Христов, находящийся в граде Иерусалиме, свидетельствует о Его трехдневном и победоносном воскресении.

Нам достаточно этого откровения о будущей жизни нашей души и тела. Именно тела. Не просто абстрактной какой-то души, внутри нас — тебя и меня — пребывающей. Нет. Будет воскресение и нашего тела, о котором апостол Павел сказал: «Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его» (Флп. 3, 21), то есть Христа.— Славному телу Его, которое ело и пило перед Своими учениками, которое прошло закрытыми дверями, которое на сороковой день вознеслось на небо. Какое-то иное, узнаваемое, человечное тело Христа: с язвами, во свидетельство страдания и свидетельство милующей любви Бога к человеку. Но не совсем человеческое тело, потому что оно прошло закрытыми дверями, то есть не подчинялось только этим физическим законам природы. Наше тело будет каким-то другим. Оно будет сообразно славному телу Его.

Из этого отцы заключили, что мы воскреснем все в возрасте Иисуса Христа — и старые, и молодые, и младенцы. Там уже не будет ни плача, ни болезни, ни печали, ни воздыхания, ибо «смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало». И об этом — праздник Святой Пасхи. Даже тогда, когда пройдет Светлая седмица, когда пройдет Пятидесятница, это останется стержнем и содержанием нашей жизни: ожидание жизни будущего века. А из-за этого все становится на свои места. И страдания, и болезнь, и смерть, и испытание будут иметь предел, будут иметь конец. Они все для многих могут закончиться воскресением и преображением, «жизнью с избытком», а не просто жизнью и существованием во аде. Они должны закончиться жизнью и могут для многих закончиться «жизнью с избытком».

Господь призывает всякого верующего, чтобы он, пройдя путем Христовых заповедей, пришел к этой вечной жизни, которая реальна и сейчас, может и должна начаться вот сейчас, в нашей повседневной жизни. Господь так и говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные... и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28–30). Иго — благо и бремя Его легко, потому что евангельские заповеди реально дают человеку приобщение к жизни будущего века. Потому что если человек в душе с Богом — там рай. Если человек в душе без Бога, даже при избытке материального рая у него в душе может быть не лучше помойки. А Господь нам дает именно эту радость жизни будущего века, которая начинается для многих уже сейчас, о чем свидетельствует сегодняшний день, сегодняшняя Пасха, сегодняшнее ликование о Христе воскресшем, о Христе Жизнодавце. Об этом наше радование, это — наш фундамент, это — наша вера!

Каждый день мы читаем Символ веры: «чаю,— то есть с нетерпением жду,— воскресения мертвых и жизни будущего века». А если ты истинно говоришь такие слова: «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века»,— зачем же ты тогда подходишь к священнику, к духовнику, к батюшке и говоришь: «Батюшка, я иду на обследование, помолитесь, чтобы у меня ничего плохого не нашли!». А под «плохим» мы с вами все подразумеваем раковую опухоль. «Чтобы у меня ничего не нашли». А потом звонит и говорит: «Батюшка, слава Богу! У меня ничего не нашли!». А я у нее спрашиваю: «А если бы нашли, что бы ты тогда сказала? Не слава Богу?».

Бог дал эту жизнь. Он когда-нибудь ее возьмет обратно. Но возьмет только тело — «земля еси и в землю отыдеши», а дух пойдет к Тому, Кто его дал. И если мы — верующие люди, то должны понимать, что смерти мы не должны бояться. Какую бы мы ни узнали правду о нас, о нашем будущем: то, что нас ждет, может быть, спустя какое-то время — не должно никакой паники, ни животного страха жизни и смерти. Ибо апостол Павел нам так однажды сказал: «Живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем» (Рим. 14, 8). Поэтому никто не живет для себя и никто не умирает для себя, а умираем ли — для Христа умираем, живем ли — для Бога живем.

И когда человек своим умом станет выше страха смерти, вот тогда у него в душе будет рай. Ему ничего не страшно, потому что он знает, к кому пойдет его бессмертная душа. «Я живу,— говорит Господь,— и вы будете жить. Всякий,— говорит Господь,— живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 14, 19; 11, 26). Чтобы с нами не получилось, как сказал епископ Игнатий. «Сейчас, люди живут так, как будто бы им никогда не придется умирать, а умирают так, как будто бы им никогда не придется больше жить».

Мы знаем, что там, в вечности, будет взвешено каждое слово, каждый наш поступок. Мы будем жить, и как бы этого ни хотели многие грешники, смерти для многих не будет. Будут жить наши тела, но совершенно в разных местах: одни — с Богом, другие — без Него. А мы стремимся быть с Богом. И святитель Феофан, Затворник Вышенский, сказал: «На Страшном Суде Бог будет искать, не за что бы наказать человека, а за что бы оправдать человека, лишь бы только что-нибудь доброе нашлось за его душой». Мы в вечерних молитвах читаем такие слова: «Вера вместо дел да вменится мне, Господи!». Вера вместо дел. Потому что мы надеемся не на свои дела, а только на одну милость Божию. Потому что какие бы мы с вами добрые дела в своей жизни ни совершали, как бы ни служили самоотверженно Церкви, друг другу, ближним — все равно мы спасаемся только одною милостью Божией, о которой Господь сказал: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы неключимые, потому что сделали, что должны были сделать» (ср.: Лк. 17, 10). Кто из нас может сказать, что он сделал то, что должен был сделать для души, для ближнего, для Церкви, для народа, для России? Вряд ли кто-нибудь, если имеет до конца чистую здравую совесть, сможет сказать, что «сделал все повеленное и порученное мне». Надеемся только на одно: на милость Божию. «Вера, Господи, вместо дел да вменится мне!».

Но многие из нас имеют и дела. Многие люди, которые стоят в этом храме, имели самое непосредственное участие в строительстве этого храма. И мы — счастливые люди, что мы своими глазами можем видеть Голгофу, можем видеть Камень Помазания, можем видеть Гроб Господень, который сегодня будем торжественно освящать, и видим эту колонну, чудесную колонну сошествия благодатного огня, копию водоноса из Каны Галилейской, гробницу Божией Матери. Все это — свидетельства евангельских чудес и живое наглядное представление о евангельской истории, о жизни нашего Господа.

Сегодня, когда я стоял на пасхальном, праздничном богослужении, я подумал: народу надо будет что-то сказать. А что сказать? Самое лучшее слово — когда оно не заучено, а когда оно от Бога, когда после молитвы что-то, казалось бы, неожиданно приходит. И вдруг сегодня меня осенило: еще одна евангельская тема, которая почти никогда не звучит в наших храмах, я почти ни одной проповеди об этом не слышал.

Вы все знаете о последних минутах страданий нашего Господа. Вы слышали о том, что когда Христос шел на Голгофу и нес Свой крест, то римские легионеры взяли некоего Симона Киринейского, который понес крест нашего Господа, помог Ему нести Его тяжелейший крест, не столько тяжелый физически, сколько тяжелый по своему внутреннему, духовному содержанию, потому что это было орудие Его казни и орудие, которое приблизило Господа к смерти. Симон Киринейский помог Самому Живому Богу и сам с живым Богом разделил страдание, труд и скорбь. И его память вошла во веки веков в строчки Священного Писания, и сколько будет стоять Церковь, столько она будет чтить память этого святого праведника евангельской истории, память Симона Киринейского.

И мы с вами можем понести крест нашего Господа, когда мы помогаем Церкви, когда мы, несмотря на то, что сами несем наш жизненный крест, берем на свои плечи крест нашего ближнего, а в ближнем — Сам Христос. Когда мы понесем чей-то крест, то наш крест по сравнению с этим крестом может показаться таким незначительным! Однажды я приехал к епископу Арсению и начал плакать ему о своей жизни, а он в сердечной беседе поделился со мной, какие у него испытания, какие у него неприятности по жизни. И когда мы с ним по душам поговорили, я ему говорю: «Владыка святый, благодарю Вас за сегодняшнюю беседу! До сегодняшнего дня я думал, что у меня черная полоса в жизни, а когда Вас послушал, то понял, что она у меня белая». Потому что все познается в сравнении. И, дерзнув взять чей-то крест на себя, крест нашего ближнего, став для кого-то Симоном Киринейским, мы можем стать такими по отношению к Самому Богу. Вот, подумаем об этом.

И если мы помогаем нести крест наших ближних, то наш собственный крест становится гораздо легче, гораздо сноснее и может для нас стать крестом нашего Господа. Потому что есть три креста, которые несут в своей жизни люди. «Все,— говорит святитель Феофан, Затворник Вышенский,— страдают, все без исключения. Только одни страдают как разбойники безумные, а другие — как разбойники благоразумные — ибо разбойник благоразумный сказал: «достойное по делам моим принимаю, помяни меня, Господи, во Царствии Твоем» (ср.: Лк. 23, 41, 42). А некоторые несут крест Христов, крест страданий не за себя, не за свои грехи, а разделяя крест Христов, страдая за ближних, воспринимая на себя их скорбь, болезни и страдания. Потому что Бог посылает такой крест именно тому человеку, который может его понести, снимая какую-то вину и наказание с другого человека, который не может понести этого без ропота, а, возроптав, будет еще только больше и больше удаляться от Бога. И многие верные страдают за кого-то, и это их страдание, и этот их крест для них становится крестом Христовым.

Вот когда мы это уразумеем, тогда и поймем, что в нашей жизни есть не только история, а метаистория, духовная история. Потому что как по-человечески это понять? Приходят мать с дочкой в Великий Четверг после страстных Евангелий. Были весь день в церкви. Живут в доме за городом в Пушкино. Приходят домой, дочь подымается на второй этаж — там иконостас. От четверговой свечи зажигает лампаду перед своим иконостасом, спускается вниз, на первый этаж, хотят поужинать с матерью — через пять минут слышат и чувствуют какой-то дым. Подымаются наверх — горит весь второй этаж. Приезжают пожарные, заливают и второй, и первый этаж, и дом приходит в полнейшую негодность. Жить им негде. Спрашивается, что это за история? Как это понять, если не иметь духовных мозгов, потому что по-человечески это просто абсурд, тупик, бессмыслица? А если подумать, что четверговая свеча... могло ли быть все это без воли Божией? Про такие события люди говорили: «Посетил его Бог».

Когда человек пришел в какое-то болезненное состояние — паралич, или ослеп, или еще какая-то немощь, или раковая болезнь — про такого человека говорят: «Какой-то он убогий». А что значит — убогий? Он у Бога, потому что он страдает, но страдает безропотно, неся с верой свой крест, зная: без смысла, без воли Божией волос с головы человеческий не упадет. И поэтому Господь победил саму смерть. Что наши дома, что наши опухоли, что наши выпадающие зубы, что наша старость по сравнению со смертью, которую мы должны однажды когда-то вкусить, но только на время, потому что смерть для нас, для верующих, станет только дверью в жизнь будущего века. А в двери нельзя задержаться, через дверь все проходят, и проходят ее мгновенно. Здесь — одна жизнь, а там будет жизнь другая. А дверь — это смерть. И поэтому пройдем эту смерть радостно, мужественно, торжественно, как многие говорят: «Давайте хлопнем дверью!». А мы имеем право хлопнуть дверью, потому что все останется в этой жизни — и болезнь, и печаль, и воздыхание, и костыли, и стенокардия, и гипертония, и поджелудочная, и инсульт, и вставные зубы — все останется там, за дверью, и начнется совершенно другая жизнь. Вот будем об этом молиться, чтобы Господь сподобил нас еще в жизни поверить, потому что кто-то сказал: «Верующих много — верных мало». Надо до конца пронести, без ропота и с верой тот крест, который Господь посылает каждому человеку. Надо его принять добровольно. Не когда на тебя его накинут и прижмут этим крестом, нет, когда ты его принял добровольно и сказал: «Достойное по делам моим приемлю, Господи, так Тебе угодно, такова Твоя воля!». Тут же крест станет надувным, потому что надует этот крест — твоя вера, твоя любовь и доверие к Богу.

Сегодня праздничный, торжественный день. Сегодня мы освятим часовню Гроба Господня, заложим памятную капсулу с тысячами и тысячами имен людей, которые приняли участие в нашем строительстве и которые стали Симоном Киринейским для этого храма. Они разделили с этим храмом и труды, и испытания, и напасти, и скорби, и многочисленные трудности. И дай Бог, чтобы они получили и радость, и воздаяние, и благодать, и благословение Божие! Паки и паки в этот торжественный, праздничный день поздравляю всех вас с этой величайшей победой — победой жизни над смертью, потому что Христос победил смерть, потому что Он воистину, воистину воскрес!
Христос воскресе! Христос воскресе! Христос воскресе!

архимандрит Мелхиседек