Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Начиная с вчерашнего субботнего дня Святая Церковь готовит каждого из нас к великим и ответственным дням Великого поста — к тому времени, когда каждый из нас должен на время успокоиться и самоуглубиться.

Не великое дело, что мы отстали от больших грехов. Священное Писание говорит нам: «уклонися от зла и сотвори благо» (Пс. 33, 15). Мы больше в своей жизни должны сотворить, потому что Евангелие говорит нам: «если праведность ваша не превзойдет праведности... фарисея, то вы не войдете в Царство Небесное» (ср.: Мф. 5, 20); и еще: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесах» (Мф. 5, 16). «Вы соль земли,— говорит Спаситель.— Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» (Мф. 5, 13).

И вот если мы с вами сотворим ради Господа какие-то добрые дела: помолимся, попостимся, милостыню подадим, по-доброму поступим с кем-то — это все очень важно, важно исполнять заповеди Божии о любви к Богу и людям: надо молиться, трудиться, милостыню оказывать — это все плоды, которые мы с вами собираем. Но как человек, который собирает плоды, если он их все не осолит, если он засолку не сделает на зиму, то все они погибнут, какими бы большими они ни были. Вот и мы свои добрые дела должны осаливать смирением и самоуничижением и говорить мысленно: «Господи, мы — раби неключимии, потому что сотворили то, что должны были сотворить» (см.: Лк. 17, 10). И никогда своими делами не кичиться, не превозноситься ни внутри себя, ни тем более перед людьми, потому что всякая добродетель и доброе дело объявленное теряет цену перед Богом.

Как поступал архимандрит Моисей, Оптинский старец и строитель? Когда приезжал Калужский архиерей и хвалил его, говоря: «Какие великие здания, как Вы все хорошо здесь устроили!» — старец Моисей отвечал: «Да, Ваше Высокопреосвященство, я тоже при этом присутствовал...». Не говорил, что он это сделал, что это — его труды, но смиренно говорил, что он только при этом присутствовал.

Когда мы чуть-чуть продвинемся на пути Евангельской жизни, мы не должны себя сравнивать с теми неверующими, не знающими Евангелия людьми, которые стоят за нашей спиной, но поступают иногда по закону своей совести и порой бывают еще лучше, чем мы. Мы называем себя «духовными», но у людей светских и мирских можно найти больше дружбы, взаимовыручки, доброты, смирения, милосердия и сострадания. Мы должны себя сравнивать не с этими людьми, а со святыми. Кто-то думает, что он в своей жизни много постится: все это прекрасно и нужно... Но если ты соблюдаешь посты, установленные Церковью, ты этим не превозносись, потому что бывали такие святые, которые вкушали только единожды в день; бывали святые, которые вкушали через день; а бывали такие, которые вкушали раз в неделю. Если говоришь: «Я много молюсь», то вспоминай, что святые и ночи проводили в непрестанной молитве. Если дал какую-то милостыню или добро кому-то сделал, то вспомни Серапиона, который последнюю рубашку свою продал и деньги отдал нищему. И когда сидел раздетым, его стали укорять: «Почему ты, авва Серапион, сидишь раздетым?». А он держит в руках Евангелие и говорит: «Оно меня раздело». Потому что там говорится, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). А у нас в жизни этого пока нет, а если нет, значит — надо до бесконечности смиряться и себя сравнивать со святыми, сравнивать не с тем, от чего мы отвратились, а думать о том, чего у нас в жизни еще нет.

В Лествице описывается такой случай. Бесы хвалили одного подвижника и говорили: «Ты великий святой, ты уже угодил Богу, ты совершенен» и всячески его восхваляли посредством помыслов. Преподобный Иоанн Лествичник говорит нам: «Великое дело – отвергнуть от души похвалу человеческую, но большее — отвратить от себя похвалу бесовскую». Похвалу бесовскую нам сложно отвратить, потому что это делается незаметно и ежечасно, когда они нас хотят ввести в духовную прелесть, в духовное фарисейство и мы себя начинаем считать чуть-чуть лучше другого, совершенней, правильней и праведней, и постепенно это доходит до пренебрежения к ближним, до уничижения их, до превозношения себя над другими людьми.

Признак гордости и превозношения — это раздражение и гневливость. Такой человек не увидит в своем сердце благодати Святого Духа, потому что Дух Святой, когда приходит в сердце человека, прежде всего исполняет его миром и тишиной, а если этого нет, значит — мы живем не по Евангелию, а по своим собственным страстям. Этого надо беречься и бояться. И вот когда этого подвижника бесы восхваляли, он на стенах своей келии написал перечень великих добродетелей — «всесовершенное беззлобие, христоподражательное смирение, самоуничижение до конца, всегдашний пост и воздержание, милосердие, великая сострадательность до самозабвения» и многие другие добродетели, и все время говорил себе: «Встань и посмотри, каким ты должен быть!» — и читал, что было написано на стенах его келии. Таким образом он приходил в смирение и самоуничижение.

Святые отцы нам советуют и заповедуют: когда мы не видим за собой великих грехов, не считаем себя хуже всякой твари, полезно вспоминать прежние, хотя и исповеданные и прощенные Богом грехи. Но только не вспоминать грехов плотских, связанных с несоблюдением заповедей о телесной чистоте. Святые отцы в этом случае не советуют вдаваться в подробности и вспоминать свои прежние плотские страсти, но другие грехи полезно вспоминать, чтобы немножко себя смирять, когда мы внутренне превозносимся, чтобы «за ногу себя с неба стянуть» и поставить себя на землю. Нет такой высоты, с которой невозможно было бы не упасть, и нет такого греха и рва беззакония и неправедной жизни, из которого не было бы восстания. Поэтому Господь в сегодняшнем Евангелии не хвалит фарисея за то, что он имел праведные дела, но укоряет за то, что он превозносится этими делами, за то, что все свое спасение он полагает на внешние добродетели.

Мытаря он также не похваляет за то, что он пришел с бездной беззаконий. Мытари были ставленниками римских оккупантов: они собирали подать со своего народа, были жестокими, немилосердными и кровожадными. И вот этот мытарь пришел в себя и решил, что не может так дальше его жизнь продолжаться, нельзя жить в беззаконии и грехах, на чужом несчастье своего счастья не созиждешь — сколько бы денег ни собирал и каким бы богатым ни был, все равно счастья в жизни не будет. Счастья без Бога еще никто не построил. И вот пришел он в себя, пошел в храм Божий, чтобы припасть здесь к стопам Божиим, потому что нельзя «заработать» милости Божией — она дается даром, ее можно только вымолить. Понял он, что не по делам Господь спасает нас, но спасает за наше покаяние и сокрушенное сердце, за наши слезы, за истинное самопознание, за наше непревозношение. Мытарь встал в конце храма и глаз не мог поднять, но только одни слова говорил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18, 13). Не смотрел по сторонам: кто как молится, кто как благодарит Бога, кто как Бога хвалит,— а смотрел только на самого себя, потому что видел только свою душу, запятнанную грехом, и видел перед собой только одно бесконечное милосердие Божие.

И вот Господь хвалит его за то, что не испугался он Бога, не стал оправдываться, не стал оправдывать свои грехи обстоятельствами жизни, не сваливал вину свою на других людей, на время, на то, что он это делает по какому-то приказанию, но только твердил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!».

Этой притчей Господь говорит нам перед Великим постом, чтобы каждый из нас задумался, кто мы в нашей жизни: фарисеи или мытари? А если мы начнем честно вникать в свою жизнь, то придем к такому страшному познанию, что мы даже и не фарисеи, потому что мы не исполняем даже того, что должны исполнять, как исполнял фарисей: постился, давал десятину. И, не исполняя заповедей, мы превозносимся над другими и не имеем в себе покаянного чувства мытаря! И вот, ничего этого не имея, смиримся же до зела, надеясь только на одну бесконечную любовь, милость и благость Божию.

Когда я был недавно в Псково-Печерском монастыре, мне рассказали, как молился праведник нашего времени — архимандрит Клавдиан, который нес послушание в Псковской епархии. Когда он приехал к отцу Иоанну (Крестьянкину), то спросил у него: «Батюшка, а правильно ли я стал сейчас молиться под конец своей жизни? И ту молитву пробовал и эту, но понял, что я такой грешный человек, ничего в своей жизни не сотворил, хотя в священническом сане уже больше сорока лет предстою перед святым престолом...». Отец Иоанн спрашивает у него: «А как же ты молишься?». Он отвечает, что вместо Иисусовой молитвы все время читает такую молитву: «Господи! спаси меня за так!»...

Вот, в какую глубину самоуничижения и правильного христианского воззрения пришел человек, чтобы под конец жизни понять, что мы спасаемся милостью Божией! Отец Иоанн обнял батюшку и поблагодарил, что Господь открыл праведникам нашего времени, как надо смиряться в своей жизни. Какую же надо было вести святую и праведную жизнь, чтобы прийти к такой простой, смиренной, но такой глубокой молитве: «Господи! спаси меня за так!» — как мытарь в сегодняшнем Евангелии.

Пусть сегодняшняя притча и пример святых отцов и праведников нашего времени нас назидают, помогают правильно смотреть на свою духовную жизнь, а не по сторонам — кто как живет, потому что, поступая так, никогда мы не начнем правильной духовной жизни. Никто нам не мешает любить Бога, любить ближнего, не мешает исполнять заповеди Божии, мешает только одно: наша гордость, наш грех, эгоизм и наше беззаконие. В этом надо винить только самих себя и только исполняться мытарева покаяния: «Боже! милостив буди мне, грешному! Господи, спаси меня за так и помилуй во веки веков!». Аминь.

архимандрит Мелхиседек