Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Всех сердечно поздравляем с праздником. Раньше сюда в эту тихую благословенную обитель на берегу Божьей реки в те времена неспешно катились, плыли дилижансы, кибитки, кареты Сегодня уже стремительно летят фольксвагены, жигули, мерседесы. Когда-то на Оптинский порог, на эти благодатные Оптинские ступени приходили крестьяне, купцы, мещане, дворяне. Сегодня – учителя, рабочие, спортсмены, профессора, политики и бизнесмены. Время разное, темпы разные, моды разные, люди разные. Страсти одни и те же. И главные болезни души они тоже одни и те же. И Господь, Он один и тот же.

Когда-то Оптину Пустынь называли самым жарким костром, у которого грелась вся православная Россия. Ныне же в наши времена, в наши трудные не простые в эти времена мы только совместными усилиями – и монахи и мирские люди, взрослые и дети, старцы с юношами – все мы нашими совместными маленькими немощными усилиями только пытаемся еще как бы разжечь потухшие угольки этого некогда огромного пылающего благодатного костра. Потому что если мы окинем нашим духовным взором эту жизнь нашу, в которой мы живем, этот мир, это пространство, в котором находится цивилизация и весь мир, мы поймем, что живем в очень трудное непростое сложное парадоксальное время. Мир как бы пытается умертвить человека. Он хочет добиться и заставить человека, чтобы человек не сбылся, не состоялся, чтобы он не пророс для вечности. Мир хочет, чтобы эта встреча благодатная Бога и человека не произошла. И каждый из нас, безусловно, знает, как трудно, как безмерно тяжело быть живым, как очень трудно быть настоящим, как непросто нырнуть в эту настоящую глубину жизни, в ее истинность, в ее непреходящую правду.

Жить глубоко, жить молитвенно это конечно очень большой огромный серьезный настоящий и глубокий труд. И в этом нам, безусловно, необходимы молитвы святых. Молитвы святых нам очень-очень крайне нужны. И вот копье времени сегодня в этот нынешний день, в этот прекрасный праздник, это копье времени пронзает нашу жизнь. И мы празднуем память того, душа которого находится уже вне нашей земной суеты и вне нашей земной обыденности. Мы смотрим на его смиренный сияющий лик на иконе, и его глаза согревают нас огнем вечности. Мы прикладываемся к его благоухающим мощам, и вдохновенный ветер благодати оживляет наши потухшие, наши унывающие, наши серые сердца. Мы просим его заступничества. И это заступничество приходит быстрее сверхзвуковой скорости, потому что преподобный Амвросий он здесь, он рядом. И он всегда готов нам прийти на помощь. Говорить о святом конечно очень страшно и очень трудно. Говорить о святом это практически невозможно. Это все равно, если бы слепой рассуждал о красоте восходящего солнца или о торжественном тихом убранстве осеннего леса. Или как глухому познать понять гармонию музыки Баха или слышать неторопливый таинственный шепот морских волн. Рассуждать о святых очень трудно.

И вот преподобный Амвросий Оптинский, память которого мы сегодня совершаем торжественно, все мы, которые собрались в этот храм и во все православные храмы нашего отечества и во всем мире, преподобный Амвросий для всех нас это непостижимая глубина, это непостижимая и совершенно необъятная для нас высота и тайна. И вот здесь возле его старческой хибарки, которая находилась в скиту, кающиеся, те люди, которые приходили в струпьях греха, они отхаркивали грех как кровь после драки. Здесь разгорались и раздувались потухшие угли человеческой совести. И здесь из сердец человеческих вынималась страшная заноза неверия, пустоты, уныния, страха. Как старатель, который добывает золото, решетом намывает горы земли, чтобы найти хотя бы какие-то маленькие крупицы вот этого золота, так и старец Амвросий как умелый искусный старатель решетом молитвы, решетом сострадательности, сочувствия находил слитки добра, любви. Он находил вот эти огромные слитки света, глубины в бесконечных тоннах гниющего мусора человеческих сердец и судеб. Потому что никто не был для него лишним, никто не был для него каким-то посторонним, не нужным и так далее. И всякого человека, который приходил на Оптинский порог, преподобный старец Амвросий умел обласкать, утешить и направить на путь спасения.

Один философ 20-го века как-то выразился, что уединение – это роскошь богачей. Что он имел в виду? Этот философ говорил о том, что человек и все мы настолько находимся в какой-то суете, в какой-то спешке, в бесконечно каких-то делах, что побыть одному, просто сосредоточиться, помолиться, подумать – это огромная роскошь. Потому что мы все время на людях, в каком-то контексте общения и так далее. И не каждый может себе позволить найти вот эти секунды. И мы, каждый из нас, знаем по себе из нашей жизни, как трудно найти какое-то время для себя, когда можно как-то встать перед вечностью и встать перед Богом. И хотя преподобный Амвросий был настоящий духовный богач, у него все-таки этой роскоши уединения не было. «Как на людях я родился, так на людях я и живу», – так, шутя старец про себя говорил, потому что он родился в бане. И начиная с рождения, он был все время на людях, все время при людях. Он жил на людях, и он жил для людей.

И вокруг преподобного Амвросия много лет каждый день колебался океан человеческого горя. Вздыхал, плакал, охал этот огромный человеческий океан. Потому что к старцу не идут с каким-то сообщением о своей радости, о своем о чем-то хорошем. К старцу в основном приходят и несут свою боль, горе, недоумение, страдание, скорбь и все те трудности, которые наболели в человеке. Только, скорее всего, это приносим мы к стопам старца. Для крестьянки, как мы читаем в жизнеописании преподобного Амвросия, которая приходила к нему, для нее это было горе и скорбь все время подыхающие у нее гуси. Для великого Достоевского это была утрата маленького сына. Он вступил на Оптинский порог робко и получил здесь утешение. Константин Леонтьев замечательно пишет и говорит о преподробном, что он был равно открыт для всех и в каждом человеке провидел образ и преподобие Божие. И любой из нас из своего маленького опыта, потому что у нас были смерти ближних, у нас были болезни, искушения, трудности и так далее, ни один человек этого не минует, каждый человек знает насколько трудно тяжело утешить человека в его скорби. Это просто невозможно. Очень трудно подобрать вот эти единственно нужные, единственно какие-то тонкие щадящие слова, чтобы обласкать человека этим внутренним сочувствием и обласкать его действительно искренне. Это очень трудно.

И старец Амвросий понимал, он знал эту науку как академик. Он понимал очень хорошо, что утешать скорбящего человека это совершенно не значит упразднить его страдания. Часто страдания человеческие просто упразднить невозможно. Действительно, как можно упразднить неизлечимую какую-то болезнь или утрату близкого человека. Это уже невозвратимо, потому что утешать на самом деле – это помогать страдать. И вот преподобный Амвросий умел помогать страдать этим людям, которые приходили на его порог. Научать человека нести страдания без ропота – вот это была его задача, чтобы научить человека принимать те скорби, искушения, трудности и болезни, которые приходят в нашей жизни. Принимать именно как от руки вышнего промысла.

Он учил, как мы читаем эти страницы, жить, как колесо вертится. Каждый из нас обязательно хоть один раз открывал учение преподобного Амвросия, и часто мы на них опираемся и почти что ежедневно. Он учил нас и учит нас жить, как колесо вертится, только одной точкой касается земли, а другими устремляется вверх. Он сравнивал мир с базаром, а человека с мужиком, который едет на своей лошаденке через этот базар. Все кругом кричат, навязывают свой товар, пытаются затащить в какие-то сделки, истории. А мужичек не обращает внимания на всех этих людей, которые рядом, не обращает внимание на эту ревущую звенящую суету, постегивает свою лошадку. И так потихонечку, полегонечку, помаленечку проезжает все эти ловушки, обманы и искушения волнующегося житейского моря. Преподобный Амвросий сравнивал и напоминал, что мы также должны как этот мужичек несмотря на все искушения, трудности и соблазны, которые нам и справа и слева этот мир предлагает, чтобы мы потихонечку через этот базар этого мира проехали. И проехали на ту сторону, где тишина, где любовь и где радость.

Матери, у которой умер сын, работавший на телеграфе, и который раньше приносил старцу телеграммы, этой матери, которая была безутешна в скорби, преподобный говорил: ну что, оборвалась твоя сердечная телеграмма. Человеку, который жаловался на больную руку, припоминал преподобный, что он когда-то бил свою мать. И он напоминал ему и предлагал покаяться в этом грехе. Однажды Оптинский послушник Матфей, который страдал страстью винопития, и иногда у него были такие моменты, что он не мог удержаться, он выбежал навстречу экипажа, в котором ехал преподобный Амвросий, в состоянии такого опьянения. Как он сам говорил: в адамовском костюме, то есть в том, в чем мать родила. И выбежал в каком-то состоянии возбуждения, начал поднимать руки, преподробному что-то говорить, кричать. Люди вокруг начали негодовать: тут такой старец едет, и вдруг здесь такой человек. А преподобный со свойственной ему снисходительностью, любовью и с пониманием человека сказал: «Ну, благодать Божия еще не отступила от него».

Старец шутил бесконечно, кого-то бил палочкой, кото-то ласково называл дурой, пускал в ход пословицы, поговорки, различные прибаутки. Но никто, даже келейники, не знали, что за всем этим стоят бессонные ночи, стоит молитва за весь мир, стоят слезы покаяния и стоит то, что преподобный каждого человека он вмещал в свое сердце. Он сделал свою маленькую келью врачебным кабинетом, в котором исцелял не переломы, не ушибы, не головную боль, не изжогу, не понос, не золотуху. Он исцелял страшные смердящие раны и язвы человеческой души. Он следил за сердечной кардиограммой и выправлял ужасные сердечные вывихи, переломы, которые мешали человеку нормально жить, нормально общаться, нормально молиться. И преподобный действительно эти вывихи сердечные душевные очень умело, как искусный хирург выправлял. Старец Амвросий как премудрый архитриклин умело распределял духовное вино Оптинской благодати. И словно искусный гончар из мертвой невзрачной серой безблагодатной глины человеческой души он вылеплял очень трепетно, осторожно, очень сокровенно и нежно прикасаясь к человеческой душе – прекрасный неповторимый сосуд, которому надлежало потом уже наполниться благодатью Божьею.

Преподобный Амвросий – это целая эпоха. И выросло уже несколько поколений тех людей христиан, которые воспитались на его письмах, воспитались на его поучениях, а самое главное, на его молитвах. Это все мы, которые здесь предстоим. Мы воспитались на его молитвах, на его письмах, на его поучениях, на его любви к человеку, которую мы понимаем, чувствуем, видим и слагаем в своем сердце. И вот как будто из вечности уже – и на самом деле так и есть из вечности, из этих светозарных райских обителей мы слышим его ставшие для нас нарицательными, символическими и знаковыми слова, которые мы сами часто употребляем и слышим, которыми мы утешаем себя и других людей, которые рядом с нами. Этих слов этих выражений очень много, они самые разные. Как преподобный говорит: «Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать. И всем мое почтение», «Не будь как докучливая муха, которая без толку летает, а иногда и кусает, а тем другим надоедает. А будь как мудрая пчела, которая весною усердно дело свое начала и к осени окончила медовые соты, которые хороши как правильно изложенные ноты».

И вот преподобный помогал собирать этот мед, научал человека, может быть еще не искусного, человека, который не видел, не понимал в своей собственной душе ничего, он научал его быть не этой мухой, а пчелой. Он научал собирать вот этот мед прекрасный, который похож на эти ноты, чтобы эта мелодия зазвучала в нашем сердце, в нашей жизни. И чтобы мы обогрели тех людей, которые находятся рядом с нами. И вот тысячи и тысячи людей, наверное, миллионы, приезжают в Оптину, чтобы духовно обогреться (это все мы), чтобы погреться у мощей преподробного Амвросия. Потому что он учит нас жить Христом, он учит нас дышать молитвой, стремиться к вечности. Преподобный Амвросий учит нас безропотно нести свой земной жизненный крест, учит видеть небо в душе нашего ближнего. Преподобный Амвросий помогает свободно глубоко радостно и вдохновенно жить нашу многотрудную, нашу не приукрашенную, нашу многоскорбную жизнь с ее часто неизлечимыми болезнями, с ее трудностями, с ее оборванными телеграммами, с ее непониманием часто наших ближних, со злобой окружающего мира. И вообще со всем тем, что належит нам претерпеть в этом мире. Преподобный учит нас нести это радостно, без ропота глубоко и смиренно. И вот туда в эту нашу кажущуюся нашу рутину, когда нам кажется, что наши дни, наши будни наполнены, может быть, не светом, а вот этой кажущейся нам рутиной, в эту звенящую пустоту, в эти наши будни, он учит нас вносить свет, вносить радость, вносить глубину, мир, смирение, смысл и любовь. Потому что мы сами знаем, что мир действительно очень сложен. И темноту мы победить не сможем. Мы должны зажечь нашу маленькую сердечную свечку, чтобы эта темнота вокруг нас стала меньше хотя бы вот на эту маленькую свечку.

И однажды преподобный Амвросий, опираясь на палочку, шел где-то приблизительно между скитом и монастырем, и вдруг увидел неожиданную печальную картину: нагруженный воз, мертвая лошадь и рядом плачущий неутешный крестьянин. Потерять лошадь в хозяйстве в то время было очень большое горе и большая утрата. Старец трижды обошел эту лошадь, помолился, взял хворостинку, стегнул скотину и прикрикнул: вставай, лентяйка! И лошадь послушно поднялась на ноги.

Так и наша душа каждого из нас, расслабленная и ленивая, полумертвая, нагруженная множеством грехов, одетая в небрачную одежду, эта наша душа лежит на перепутьях этого сложного суетного многозаботливого жестокого мира. И Господь посылает хворостинки трудностей, скорбей и искушений, чтобы эти трудности и эти хворостинки, они подстегивали нас и ободряли нас нести свой пожизненный крест. И Господь посылает преподобных, посылает святых угодников на помощь нам. Преподобных и святых, таких как старец Амвросий, нами ныне празднуемый, посылает для того, чтобы мы встали из этих будней.

Мы вот сегодня тоже слышим его ободряющие, его очень добрые, его очень ласковые, его шутливые, трезвящие отеческие слова, которые обращены абсолютно к каждому из нас, обращены с любовью, с радостью, с глубиной. И обращены они, прежде всего, к нашей душе: «Вставай, лентяйка».
Аминь.
игумен Тихон