Не только потому, что любим

Поминальные службы – особая статья в череде богослужений приходских.

Троицкая же суббота свой неповторимый колорит и контраст имеет. Прошедшее Светлое Воскресенье, Пасха Христова еще не в дальнем далеко осталась, и ее торжественное, утверждающие песнопение «и сущим во гробех живот даровав» не забылось. Да и как забыть? Если к Троице все вокруг преобразилось, всей Богом данной полнотой наполнилось. Зелень, цветы вокруг, а на огороде уже даже лук с редиской вполне созрел и молодая картошка появилась. Начало же данного преображения с дней пасхальных отсчет ведет.

Видя расцветшую природу, невольно аналогию с теми, кто ушел в мир иной проводишь и понимаешь, что и для умерших жизнь не закончилась. Сакраментальное «все там будем» не с горькой констатацией навсегда потерянного произносится, а уверенной надеждой: до поры, до времени будем, а затем расцветем, прорастем, воскреснем и, дай-то Бог, в одежде достойной!

В преддверии Троицы, дня, когда обещанная Христом благодать Святаго Духа коснется сердца каждого верующего человека и вспоминаем мы своих усопших родных и любимых. Вспоминаем не только потому, что продолжаем их любить, есть и иная надежда в душах наших – встретится с ними мечтаем, и больше никогда не расставаться желаем.

"Как бы не пропустил и моего имени"

Не раз приходилось слышать из уст прихожан выражение: «Пойду на могилки схожу, своих проведаю». И это действительно «проведывание». Невидимое общение с душами усопших, хоть и не подвластно описанию словами земными, реально происходит. Для верующего оно становится явью в молитве и службе, для тех, кто православным считается лишь по факту собственного крещения и горестный вздох, своего рода молитва, а доброе воспоминание о ушедшем в мир иной – благодарение.

Наши «от века почившие, на поле брани главы сложившие» всегда ожидают, что их вспомнят. Они не менее надеются, что их «пока» не забыли и, по всей видимости, со своего «иного бытия» с таким же напряжением, как и живые, всматриваются в священника, читающего кипу поминальных записок.
– Как бы не пропустил и моего имени...

С именами же беда. Кого тут только нет! Сашки, Леньки, Ганны, Фроськи, Евдохи, Маруси и прочие Фильки. Спотыкаешься о такое имя и в задумчивости пытаешься понять, какое же тебе в свое время на крещении имя нарекли? Правда, частенько следящие за чтением находятся и с удивлением узнают (или подсказывают), что Сашко – это Александр, Полька – Полина, а бабу Грушу священник во времена оные Агриппиной окрестил.

Звучит в словах панихидных и прошение о «всех зде лежащих», то есть и о тех, о ком и поминать забыли. Что греха таить, сходите на кладбище и много бугорков неухоженных и просто брошенных увидите. И далеко не всегда это свидетельствует, что родственники похороненного тоже на кладбище поселились. Есть живые и близкие. Просто им недосуг, да и времени нет. Еще и страшно сюда приходить. Все ведь напоминает, что рядом и твой бугорок в свое время появится...

Вот и не приходят. Земное выше вечности определили.

Существует одна прямая закономерность. Если дома бабушкина фотография присутствует и на видном месте находится, то семейство за могилкой ее до конца дней ухаживать будет, а если внуки и правнуки имя своего прадедушки знают, то они прихожане ближайшего храма.

Поэтому и Вселенская, что всех и вся объемлющая

Троицкая суббота, как и суббота мясопустная – в особом ряду заупокойных богослужений. В эти дни Церковь в богослужениях концентрирует внимание наше не только на тех, кто был нам близок, дорог и любим, но на всех прежде почивших православных христианах.

Поэтому и Вселенская, что всех и вся объемлющая. Недаром святитель Василий Великий говорил, что Господь именно в этот день благоволит принимать молитвы об умерших и даже о «иже во аде держимых».

Внутренняя вера в загробную жизнь и в то, что усопшие пребывают рядом с нами, не обязательно появляется только со знанием православных истин. Она практически у всех всегда присутствует. Посмотрите на контингент (уж, простите за определение), стоящий со свечами на вселенской панихиде, да и на погребениях. Многие из них никогда не были под священнической епитрахилью и вряд ли правильно прочитают даже «Отче наш».

Но ведь они пришли! Спрашивают, как свечу держать и когда ее зажигать. Неловко крестятся и очень боятся сделать что-то «не так».

Это далеко не «стадный рефлекс», не пресловутое «так положено», а внутренняя, пусть и не осознанная вера в будущую, неизвестную, оттого и страшную, новую жизнь.

Отчего столь много всяческих суеверий, примет и откровенных глупостей, связанных со смертью? Да все оттого же: хочется в веке следующем, после последнего вздоха, жить (именно жить!) правильно и счастливо, хоть это «правильно и счастливо» понимается пока лишь в земных категориях и определениях. Даже в песнопении заупокойном просьба определить нашу душу там, где: «идеже несть болезнь, печаль и воздыхание».

За нами, прежде всего священниками, да и за верующими, лишь одна забота из забот определяется: объяснить, как практически достичь тех мест праведных, о которых каждый православный молится.

протоиерей Александр Авдюгин