На тропе холодной войны

Радость общения – одно из главных земных утешений человека. И конечно, нам доставляют немало переживаний ситуации, в которых общение оказывается тягостным и мучительным. Я не имею в виду открытые и острые конфликты – это отдельный разговор; я не имею в виду случаи, когда мы сами испытываем к кому-то откровенную неприязнь, потому что для нас как для христиан это совершенно недопустимо. Я имею в виду, в первую очередь, те повседневные ситуации, в которых кто-то причиняет нам дискомфорт или пытается нас задеть.

Бывает так: нам ничто не угрожает, человек, по большому счету, не может сделать нам никакого зла, однако общение с ним тем не менее дается очень тяжело. Спектр ситуаций и положений, которые могут эту тяжесть обуславливать, очень широкий: начиная с того, что кто-то на работе обижает нас словами и стремится унизить, оскорбить, и заканчивая тем, что кто-то из наших близких не разделяет нашей веры и не идет ни на какие компромиссы: например, каждый раз, когда жене хочется в тишине помолиться, муж включает в этой же комнате фильм ужасов или боевик. И это всё может совершенно выматывать, выбивать из колеи и приводить к очень болезненным противостояниям.

Но человек ни в коем случае не должен постоянно ощущать себя жертвой, приобретая то, что можно назвать психологией жертвы. Это самое главное, как мне кажется. Очень важно во всем происходящем видеть условия, которые могут способствовать нашему взрослению, перерастанию самих себя. Причем совершенно не важно, какой эта ситуация на самом деле является: очень сложной, не очень сложной или только кажущейся сложной нам.

И второе, что очень важно: необходимо помнить, что в мире существует только одна норма общения между людьми – с уважением и любовью. Это не просто принцип человеческого общежития, не просто некий установленный обществом порядок – это признак нормальности человека. И значит, человек, который полагает своей целью холодную войну с нами, не просто переходит этические границы – он находится в ненормальном состоянии, то есть в большой беде. Так что вместо того чтобы на него обижаться, нужно обязательно постараться почувствовать это его несчастье и перейти из состояния жертвы в состояние человека милующего – претерпевающего что-то, но не страдающего в пассивной, униженной и уничиженной роли. Как говорил преподобный Анатолий Оптинский: «Пожалей – и не осудишь». Нужно смещать акцент – и боль, которую причиняли нам внешние досаждения, которую вызывала в нас обида, которую провоцировало в нашей душе переживание нанесенного нам урона, будет уходить. Тогда уже мы можем рассудить, как быть в этой ситуации и как обойтись с человеком по-христиански.

Только ни в коем случае нельзя принимать за это внутреннее состояние свою гордость. Бывает, что человек никак не реагирует на уязвления от других людей просто потому, что считает их намного ниже себя, относится к ним с презрением, как к существам иного духовного уровня. Жалеть и презирать – совершенно разные вещи. Жалость подразумевает, прежде всего, возможность искреннего участия – и конечно, она предполагает молитву о человеке, которая для нас, христиан, является естественной реакцией на любые жизненные обстоятельства.

Формула зла

Несколько иная ситуация возникает, когда мы сталкиваемся не с чьим-то намерением нам досадить, не с плохо скрываемой неприязнью, а с самой настоящей ненавистью. Дело в том, что у ненависти, которая проявляет себя действительно как разрушительная демоническая сила, есть такое свойство: она ранит душу того человека, против которого направлена, даже если этот человек не придает ей особого значения. И сталкиваясь с этой ненавистью, нужно обязательно иметь в виду, что она зачастую носит совершенно иррациональный характер. Можно стараться послужить человеку, можно изо всех сил ему идти навстречу – и он с каждым таким шагом, обращенным на благо ему, будет нас только всё больше ненавидеть. Здесь не надо как-то особенно расстраиваться, впадать в уныние от своей неспособности что-либо изменить – это не наша неспособность и немощь, это прежде всего сила бесовская на той стороне, в поступках того человека.

Здесь совершенно правильное и нормальное действие – прежде всего себя от этого человека обезопасить. Если это жильцы, которые устраивают дебош, если это сосед по коммуналке, который вам в пьяном виде угрожает, разделите внутри себя христианское отношение к этим людям и те практические действия, которые необходимо предпринять. У нас в храме были случаи, когда приходилось вмешиваться в ситуацию, где муж бьет жену, где одинокую бабушку донимают неадекватные соседи. Полиция, участковый никак не реагировали, и нам приходилось к асоциальным соседям этой бабушки отправлять прихожан-мужчин, которые просто обозначали свое присутствие и задавали вопрос: «Вы зачем нашу бабушку обижаете?» И этого оказывалось достаточно, потому что тот, кто выплескивает свою агрессию на беззащитных, как правило, труслив и если он видит, что человек в этом городе не один, что у него есть какие-то близкие люди, он не рискует больше испытывать судьбу.

И, безусловно, если мы, столкнувшись с неприязнью, прежде всего о человеке молимся, то тем более нужно молиться, столкнувшись с ненавистью. В таком случае я вижу смысл даже выделить для этого отдельное время – пусть совсем небольшое, но посвященное именно этому человеку. Может быть, мы будем ежедневно полагать за него несколько поклонов, может быть – читать какую-то молитву, которая близка нашему сердцу. Только очень важно, чтобы мы не воспринимали этого человека как некое препятствие, которое Господь должен из нашей жизни по этой молитве устранить. И нужно иметь в виду, что реакция на нашу молитву может быть разной: зачастую бывает так, что человек еще больше ожесточается и еще сильнее на нас восстает. Тем самым враг хочет нас привести к тому, чтобы мы молиться перестали, и таким образом мы можем понять, что молитва наша действует и надо в ней по-прежнему мужественно пребывать.

Единственный случай, когда можно и чаще всего нужно оставить такую молитву, – это если тот, о ком мы молимся, занимается какими-то оккультными практиками. Во всех остальных случаях усиление нападок – это некий кризис, который нужно пережить.

Ни в коем случае нельзя бояться ненавидящего нас человека, потому что именно страх и рождающаяся из него реакция ответной агрессии являются необходимой составляющей формулы зла. У кого-то из афонских подвижников мне встречалось сравнение зла с цепью, опутывающей весь мир, и в каждом из звеньев – злоба, рожденная другой злобой. Вспомним известную карикатуру Х. Бидструпа: на человека накричал начальник; этот человек накричал на секретаря, та – на молодую сотрудницу и так далее... Это цепная реакция, и она действительно может быть бесконечной, но в то же время она мгновенно прекращается, когда кто-то один в этой цепи не делает того, что ожидаемо должен был бы сделать: когда он не отвечает злом на зло. Поэтому каждый из нас, при всей своей немощи и слабости, может быть тем, кому распространение зла удается остановить.

Благодетели поневоле

Одно из ярчайших и тягостнейших проявлений неприязни и ненависти – клевета. Мало кому из нас удается безмятежно, с мирным сердцем выслушать обличение в недостатках, нам и вправду присущих. Насколько же труднее бывает справиться с переполняющими сердце чувствами, когда мы слышим, как нас обвиняют в том, чего мы никогда в жизни не делали, о чем мы, может быть, даже и не помышляли. Тем паче – когда клевета эта передается из уст в уста, когда она как ком снега с каждым оборотом обрастает все новыми и новыми «подробностями», когда о нас говорят даже люди, с которыми мы никогда не встречались, которые даже не знают, как мы выглядим, а единственное, что они знают о нас, так это то, что сообщили им наши клеветники.

И мало того, что все это неприятно, обидно, наносит ущерб нашей «деловой» и прочей «репутации», но особенность клеветы как оружия врага рода человеческого такова, что она очень часто уязвляет нас в самое незащищенное место, бывает настолько подлой, настолько изощренной, что причиняет нестерпимую боль, буквально убивает. А кого-то ведь и вправду убивает...

Что тут сказать? Пожалуй, лишь то, что самое тяжелое, самое горькое, самое невозможное – оно-то и есть самое полезное. И оружие, поражающее нас, может и даже должно быть обращено в оружие нашего усовершения, нашего спасения.

Мы грешим каждый день, каждый час, каждое мгновение – не только делом, но и словом, и мыслью, и чувствами своими. И грехи эти по большей части остаются сокровенными ото всех, кроме Бога. И когда мы приносим в них покаяние, то как же мы хотим, чтобы Господь не помянул их нам на Страшном суде Своем, чтобы не обнаружились они однажды перед всем миром! И вот от них-то и очищают нас уста того, кто на нас клевещет, словно искусные руки врача, вскрывающего нарыв и удаляющего из него гной. И, сами того не ведая, клеветники становятся нашими благодетелями – поневоле. Здесь притча о правой и левой щеке в действии: когда нас бьют по правой, обвиняют в чем-то незаслуженно, главное, что требуется от нас, это не оправдание, не защита, а воспоминание о том, чего о нас никто, за исключением Господа, не ведает и что осуждения на самом деле достойно.

А еще... А еще клевета, напраслина, возведенная на нас (если только переносим ее мы с великодушием, без ожесточения и малодушия), приближает нас ко Христу, дает возможность в своем страдании хоть немного уподобиться Ему: против кого еще восставали с такой ревностью и с таким усердием клеветники, против кого еще выдвигали столь страшные и нелепые одновременно обвинения? И если мы терпим что-то похожее, то разве не должно нам быть за это благодарными, разве недостаточно тут оснований не только для того, чтобы быть мужественными, но и для того, чтобы на самом деле радоваться, по сказанному: «Радуйтесь и веселитесь» (Мф. 5: 12)?

И умирятся с тобой Небо и земля

Наверное, нельзя не задаться вопросом: почему так по-разному бывает – кто-то практически вообще не встречает людей, которые бы ему досаждали, кто-то встречает их время от времени, а у кого-то, кажется, вся жизнь – одно сплошное погружение в среду людей враждебных (притом враждебных реально, мнительность и подозрительность тут ни при чем)?

Даже если мы не ощущаем себя перед восстающими на нас людьми в чем-то виновными, даже если их нападки носят необъяснимый и несправедливый характер, нужно тем не менее привести себе на память слова псалма: Даст ти Господь по сердцу твоему (Пс. 19: 5). Не только взаимоотношения с нами людей, но даже взаимоотношения с нами окружающего нас мира целиком основываются на том, что находится в нашем сердце. У преподобного Исаака Сирина есть такие слова: «Умирись с собою, и умирятся с тобой Небо и земля». Соответственно, если ты не умирился с собой и у тебя в сердце мятеж, то и обстоятельства, и люди будут постоянно оказываться как бы поперек твоего пути. И в этом есть совершенно очевидный духовный смысл: ты не можешь умириться с самим собой, потому что ты горд, и тогда тебе посылается от Бога то, что смиряет тебя помимо твоего желания. Если ты эту помощь принимаешь, то можешь преодолеть практически любую внешнюю ситуацию, а если не принимаешь, то так и будешь мучиться и страдать. Это не только духовный закон, но и просто практическое наблюдение: чем смиреннее человек, тем легче у него складываются отношения, в том числе и с людьми сложными. Во-первых, потому, что пытаться взбудоражить его всё равно что палкой перемешивать море, и эти попытки его знакомые, его собеседники вскоре оставляют. А во-вторых, потому, что смиренный человек, как правило, получает дар видеть красоту, которая сокровенна даже в человеке самом неприглядном по образу жизни и поступкам. Это видение красоты позволяет любых людей ощутить родными, потому что это та же самая красота, которая заключена и в нас самих. И с этим ощущением общности, сродности оказывается гораздо проще вместе с людьми быть – и с теми, кто хорош и добр, радостен и светел, и с теми, кто пока еще не таков и, может быть, даже никогда таким не будет.

Игумен Нектарий (Морозов)