Послание апостола Павла к Филиппийцам. Глава IV, стихи 4-9.

Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь. Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко.
Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе.

Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте.

Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, и Бог мира будет с вами.

Привычные нам пожелания здоровья в качестве приветствия имеют свои аналоги далеко не во всех культурах. Так и в той культуре, в которой и для которой создавалось Послание к Филиппийцам не были приняты взаимные пожелания здоровья, но был принят призыв к радости.

Нынешний апостольский отрывок тоже начинается с этого призыва. Но, конечно, это не только формальное приветствие, в нем есть еще и содержательная сторона: христиане призваны к радости. Любопытно, что этот призыв на страницах Нового Завета встречается значительно чаще, чем призыв к покаянию, но тем не менее, обычно мы сосредоточены именно на покаянном плаче, но не на радости.

С одной стороны, такое положение дел вполне объяснимо, ведь без предварительного покаяния невозможно достичь радости о Господе, без покаяния невозможно опытно познать любовь Христову, которая и является причиной духовной радости. С другой же стороны, бесконечное обсуждение покаяния и непрестанный к нему призыв выглядят несколько странным, ведь покаяния — это лишь первая ступень восхождения к Богу, длительное пребывание на этой ступени так же неуместно, как, скажем, неуместен отказ кого-то из приглашенных пройти дальше гардероба во время брачного пира. Согласитесь, желанный гость, который откликнулся на приглашение, пришел и даже снял верхнюю одежду, но категорически отказывается пройти к праздничному столу и разделить всеобщее ликование выглядит не самым лучшим образом.

Для апостола Павла было очевидно, что каждый человек — желанный гость на пире любви, веры и духа, который наступил после Воскресения Христова. Да, к этому пиру нужно быть готовым, да, для участия в пире необходимо выполнить ряд условий, но цель не в самой подготовке, а в том, ради чего она происходит, ее цель — радость Христова пира. Если всегда иметь в виду эту цель, то и сама подготовка обретет смысл, она перестанет быть чем-то мучительным и непонятным.

Не менее очевидным для апостола Павла было и то, что радость о Господе должна быть естественным и всегдашним состоянием христианина. Не плач о своих грехах, не сосредоточенность на возможной печальной посмертной участи, не ужас от всеобщего нравственного падения, не переживание несправедливости мира, а радость. Да, сам апостол тяжело переживал нестроения в основанных им общинах, переживал свою болезнь, свои злоключение, тяжесть апостольского пути, но он не смог бы все это вынести, если бы в нем не было радости о Христе Воскресшем. Она — источник бодрости апостола и его всегдашней готовности делать то, что повелевает ему Господь.

Сегодняшними словами апостола Павла Церковь готовит нас к скорой встрече Христова Воскресения, готовит к тому времени, в которое размышления о своей греховности утратят актуальность, а любой, кто будет плакать о своем несовершенстве уподобится оставшемуся в гардеробе странному и не вполне разумному гостю.

епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Евангелие от Иоанна, Глава 12, стихи 1-18

За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали.

Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда. Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса.

На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!

Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле. Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему. Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых.

Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо.

Напряжение евангельской истории подходит к своему апогею. Атмосфера раскалена, диапазон отношения к загадочному Иисусу всё больше и больше. Тут же и Мария Магдалина с её безусловной верой, которой не жалко самого драгоценного, что у неё есть, лишь бы выразить свою любовь к Иисусу — и тут же Иуда Искариот, у которого неприятие всего происходящего достигает крайней точки предательства. Все понимают, что долго такое сверхнапряжение продолжаться не может — что-то да и произойдёт. Вопрос только в одном: что именно? На фоне постоянно повторяемых Иисусом слов о предательстве и насильственной смерти хороших перспектив не видно: все замерли в тревожном ожидании, а дальше-то что будет?

А дальше Иисус входит в Иерусалим на ослике. Тот, Кого первосвященники уже приговорили к смерти, Кого разыскивали — открыто, на глазах у всех, медленно едет в Город — и народ от души ликует! Наивные, они так надеялись, что теперь-то всё пойдёт по их плану — Иисус объявит Себя Мессией, поднимет восстание, наконец свершится долгожданное освобождение от ненавистных римлян — а Он не спорит с ними, ничего не доказывает, ничему не противоречит — просто едет на ослике — цок да цок...

В этом действии — кажущемся глубоко противоречивым — видится образ того, как Бог действует в жизни каждого из нас. Мы ждём от Него одного, строим планы, возбуждаемся предвкушениями их осуществления — и Бог не возражает нам, Он позволяет нам постилать наши одежды на Его пути, кричать от души «Осанна! Аллилуйя!» Он даже не пытается бороться с нашими глубоко ложными представлениями — а зачем? Он просто делает Своё дело, не расстраивая нас заранее. Незачем отнимать у людей праздник — тем более, что не часто он приходит. Пусть радуются, пусть веселятся, пусть празднуют — делу Божьему всё это — не помеха.

Только вот Богородицы почему-то не видно в этом гомоне праздника. Она — едва ли не единственная, кто знает: всё будет совершенно не так, как думается. Она очень хорошо помнит слова пророка об оружии, которому ещё предстоит пронзить её душу болью. Только она знает: Бог снова явит Себя таким, каким Его ещё никто не видел. Только теперь это Богоявление будет не в метании молний и громов на вершине Синая, не в дуновении ласкового ветерка в расщелине скалы, а окажется... невыносимо жалким. Беспомощным. Разрывающим сердца тех, кто Его любил. Невместимым ни в какие рамки разумности и правды. Сметающим, словно вихрь, всё то, что ранее человечество думало о Боге. Потому что то, что сделает Бог — гораздо важнее того, что смогут понять люди.

Потому, что Бог Своё дело знает. Он идёт навстречу Своей смерти. И не только Своей — но и твоей, и моей. «Не бойся, она от Него не уйдёт: никуда не спрятаться ей!»...

протоиерей Павел Великанов