Второе послание к Коринфянам зачало 170 глава 1:21–2:4

Братия, утверждающий нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши. Бога призываю во свидетели на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил в Коринф, не потому, будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей: ибо верою вы тверды. Итак я рассудил сам в себе не приходить к вам опять с огорчением. Ибо если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною? Это самое и писал я вам, дабы, придя, не иметь огорчения от тех, о которых мне надлежало радоваться: ибо я во всех вас уверен, что моя радость есть радость и для всех вас. От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам.

Второе послание к Коринфянам написал Апостол Павел, обретаясь в Македонии: послал же его к ним чрез Апостолов, Тита и Луку. Он написал его тогда, когда Тит, возвратившись к нему из Коринфа, возрадовал его, объявив ему извинение, приносимое Коринфянами, их раскаяние, послушание, ревность, открыв коликую они любовь к нему имели, коликое благоприятство и страннолюбие ему оказали. Цель же сего послания есть во-первых та, чтобы оправдаться ему в том, что он не пришел в Коринф, как обещал в первом своем послании к ним (2Кор.1:23, 2:1; 1Кор.16:5): во-вторых, чтобы возродить в них любовь к тому грешнику, которого он в первом послании предал сатане (1Кор.5:5; 2Кор.2:8): в-третьих, чтобы объяснить им ту радость, какую произвело в нем исправление их и прием Тита (2Кор.7:7): в-четвертых, дабы побудить их к собранию милостыни для братий, находящихся в Иерусалиме (2Кор.9:1): в-пятых, чтобы обличить тех лжеапостолов, которые старались опорочить веру их и хулили его самого. Почему он и был принужден описывать преславные свои деяния и Божественные откровения, и видения ему бывшие. Послание сие содержит в себе много Божественных предметов: в нем каждое речение исполнено небесных мыслей, руководствующих к вечному спасению. Таковы суть ныне чтенные слова из послания. Поелику же они требуют объяснения, то я предлагаю вам теперь оное, да сим вы будете руководимы, и ум возвысивши на небо, потечете неленостно по пути спасения.

2Кор.1:21–22. Братие, извествуяй нас с вами во Христа, и помазавый нас Бог: Иже и запечатле нас, и даде обручение духа в сердца наша.

Прежде сказал: «слово наше» или Евангельская проповедь, «не бысть ей и ни»(2Кор.1:18): то есть, мы не учили иногда тому, а иногда другому, но всегда одному и тому же. Ибо Божий Сын, иже у вас нами проповеданный, то есть Сын Божий, которого мы проповедали вам, «не бысть ей и ни, но в нем самом ей бысть Богу к славе нами» (2Кор.1:19–20). Истина веры в сына Божия, говорит, проповедуемая нами Апостолами в славу Божию, не есть пременяема и поколебима, но постоянна и тверда. Потом присовокупляет тотчас и настоящие слова, дабы научить, что сам Богутверждает и подкрепляет Апостолов, а вместе и всех Христиан в вере во Христа. Сам Бог, говорит, помазал и запечатлел нас, и дал залог Святого Духа сердцам нашим. Но каким образом Бог помазал нас? Также что значит, запечатлел? И что то за обручение Духа в сердцах наших? Как прежде воплощения Христова помазывал Бог людей чувственным елеем, и постановлял чрез сие помазание в Цари, Священники и Пророки: так и по воплощении Сына Своего Он помазует нас верных духовным помазанием Божественной своей благодати, и делает нас Царями, Священниками и Пророками: Царями, могущими владычествовать над плотскими своими страстями и над всякою силою демонскою. Сие подтверждают следующие слова: «се, даю вам власть наступать на змию и скорпию и на всю силу вражию: и ничесоже вам вредит» (Лк.10:19). Равно и сии: «се бо Царствие Божие внутрь вас есть»(Лк.17:21). Он соделал нас Царями, открыв еще нам путь в царствие Его: «и придут от восток и запад и севера и юга, и возлягут в Царствии Божии» (Лк.13:29). Священниками соделал нас, дав нам благодать и силу приносить Ему телеса своя «жертву живу, святу, благоугодну Богови» (Рим.12:1). Пророками постановил, удостоив нас дара вещания о будущих, «ихже око не виде, и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша» (1Кор.2:9). Поелику же печать употребляем мы для утверждения того, что обещались дать, или уже отдали: потому Апостол и сказал, «запечатле», дабы объяснить сим словом, что дарования Божия суть тверды и непременяемы, что самое подтверждает он и на другом месте, говоря: «нераскаянна бо дарования и звание Божие» (Рим.11:29): обручение Духа означает здесь надежду получить небесное Царство. Неверный лишен таковой надежды: напротив на верующего небесная и Божественная вера низводит благодать Святого Духа, которая посаждает в душе его надежду на получение вечного блаженства. Сию надежду Апостол назвал обручением потому, что как чувственный залог, даемый нам людьми, уверяет нас в отдаянии обещанных вещей: так и посаждаемая в душах наших умственная надежда удостоверяет нас в получении вечных благ, обещанных нам Богом. Примечания достойно, что в предложенных словах оных Апостол открывает нам и триипостасие безначального Божества, Отца означив словом «Бог», Сына, «во Христа», а Всесвятого Духа словом «Духа». Окончив же таким образом предисловие своего послания, начинает далее оправдываться в неисполнении своего обещания.

2Кор.1:23. Аз же свидетеля Бога призываю на мою душу, яко щадя вас ктому не приидох в Коринф.

Призываю во свидетеля сердцеведца Бога, что я не пришел к вам, как обещал в первом моем послании, единственно «щадя вас», то есть удерживаясь от наказания, подобающего вам за грех ваш, которое я исполнил бы над вами, ежели пришел тогда в Коринф. И хотя сии слова: «аз же свидетеля Бога призываю на душу мою», кажутся клятвенными или означающими божбу, однако ж они суть не иное что, как образ утвердительного свидетельства, употребительный у сего Апостола, подобный следующему его изречению: «истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым» (Рим.9:1): и так же сему: «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа весть, сый благословен во веки, яко не лгу» (2Кор.11:31). Поелику же слова, щадя вас, приличествуют какому-нибудь обладателю, или человеку, имеющему власть прощать и наказывать: то Апостол дабы слышавшие оные не сказали: вот мы, потому что приняли веру, соделались рабами: и Павел теперь, яко власть имеяй над нами, говорит, что он щадя нас не пришел к нам, означая тем, что ежели бы пришел к нам, наказал бы нас: то, говорю, Апостол, желая удалять от них и мысли и слова таковые, далее пишет следующее:

2Кор.1:24. Не яко обладаем верою вашею, но яко споспешницы есмы вашей радости верою бо стоите.

Сказал я, говорит, так: «яко щадя вас не приидох в Коринф» не потому чтобы я был господин над вами по вере вашей, то есть, имел власть и господство над вами по той причине, чтобы верные: мы, Апостолы, не господа над вами, хотя вы и приняли веру во Христа, но споспешники радости вашей, поколику вы пребываете тверды в вере. Какой же радости был споспешником Павел? Радости духовной, которая входит в сердца верующих, когда они исполняют заповеди Божии. О сей-то радости сказал Спаситель мира: «сия глаголах вам, да радость моя в вас будет, и радость ваша исполнится»(Ин.15:11). Каким же образом Павел был споспешником сей духовной радости? Уча Божиим законам, утверждая добродетельных, претя грешникам и обращая их на путь спасения. Сей самый смысл, как явствует, содержится и в следующих словах:

2Кор.2:1–2. Судих же в себе сие не паки скорбию к вам приити. Аще бо аз скорбь творю вам, то кто есть веселяяй мя, точию приемляй скорбь от мене?

Я, говорит, за благо рассудил сие, чтобы не придти к вам паки с печалию, то есть, чтобы согрешивших не опечалить моими прещениями. Следующие же слова: «аще бо аз», употребил здесь Апостол вместо того, чтобы сказать: «хотя же я» (Икум. на он. место), то есть, хотя же я и опечаляю вас, но кто другой веселит меня, как не тот, который от меня опечаляется? Но как опечаляемый от него возвеселял его? Кто обличаем будучи им о грехах печалился, помышляя о тяжести оных, тот раскаивался в грехопадениях своих, и обращался на путь добродетели. «Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает» (2Кор.7:10). А сие покаяние опечаленному грешнику приносило спасение, сердце же Павлово исполняло радости и веселия.

2Кор.2:3. И писах вам сие истое, да не пришед скорбь на скорбь приму, о нихжеподобаше ми радоватися, надеяся на вся вы, яко моя радость всех вас есть.

Что такое есть сие истое? То, что «щадя вас, ктому не приидох в Коринф»(2Кор.1:23). Писал же он о сем не только в начале сего послания, но и в конце его пространнее. «Боюся же», сказал, «еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас, и аз обрящуся вам, якова же не хощете: Да не паки пришедша мя смирит Бог мой у вас, и восплачуся многих прежде согрешших, и непокаявшися о нечистоте и блужении и студоложствии, яже содеяша» (2Кор.12:20–21). Я, говорит, писал к вам сие самое, то есть, объяснил вам причину, почему не пришел к вам, да не оскорблюсь пришед и найдя нераскаянными тех, которые, яко ученики Христовы, должны бы были веселить душу мою преспеяниями в добродетелях. Посмотрите притом, как Апостол Павел слова свои представил в виде сообразном словам Господним. Господь сказал:«сия глаголах вам, да радость моя в вас будет, и радость ваша исполнится» (Ин.15:11): а Павел говорит: «писах надеяся на вся вы, яко моя радость всех вас есть»: то есть, я писал, имея твердую надежду на всех вас, что радость моя, которую производит во мне ваша добродетель, есть радость всех вас, яко людей, творящих дела радостные, то есть, дела добродетели. Поелику же он опечалил их в первом своем послании обличениями и прещениями своими, то в следующих словах утешает их:

2Кор.2:4. От печали бо многия и туги сердца написах вам многими слезами, не яко да оскорбитеся, но любовь да познаете, юже имам изобильно к вам.

Не подумайте, говорит, чтобы я обличал и укорял вас с тем, дабы оскорбить вас. Ибо я, в размышлении о согрешениях ваших писал обличения и прещения, от великой моей скорби и тесноты сердечной, проливая о вас многие слезы: а писал о сем не для того, чтобы вы оскорбились, но да познаете отсюда, что я вас преизбыточно люблю.

архиепископ Никифор (Феотокис)

Евангелие от Матфея зачало 89 глава 22:1–14

Сказал Господь притчу сию: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Все призваны Богом, Творцом нашим, к вечной жизни, к тому, чтобы войти в это изумительное таинство любви, которое представляет собой Царство Божие, когда мы все призваны быть Божиими детьми, быть Ему родными, более того – видеть во Христе, Который стал человеком нас ради, брата по человечеству и Бога по природе. И через это увидеть в Боге нашем Отца и стать, по дивному слову апостола Петра, причастниками Божественной природы. Но сегодняшняя притча нас предупреждает о том, что не все, кто призван, войдут в эту славу. Разве мы не похожи на людей, описанных в сегодняшнем Евангелии и в другом отрывке, который мы читаем тоже в один из воскресных дней? Разве мы не говорим Богу: я купил кусочек земли, участок, – я должен его освоить, он – мой... II через это теряем нашу свободу идти к Богу, потому что мы врастаем в эту землю под предлогом, что мы ею обладаем, тогда как она над нами получает власть... Разве мы не говорим Богу постоянно: Господи! у меня есть дело, – я вспомню о Тебе потом, помолюсь Тебе когда-то, когда-нибудь, позже, но сейчас я должен сделать, я должен творить; разве я не призван себя выразить до конца, стать творцом?.. И проходят годы, десятилетия – и никогда не приходит момент, когда мы говорим: сделано наше дело на земле, я от него теперь свободен, теперь я могу забыть все, все земное, и только быть лицом к лицу с Богом, вместе с Которым, ради Которого, во имя Которого я всю жизнь жил и творил... В другой притче некто из призванных говорит: я поженился, – мне некогда прийти к Тебе; у меня своя, земная радость, мне некогда разделить Твою, мне довольно моей; Твоя у меня что-то отнимет: время, какой-то кусочек сердца, что-то из моего живого чувства придется перенести на Тебя – а я хочу все сохранить для себя...

Разве мы не поступаем так постоянно, разве мы не страшно похожи на этих призванных, которых любил царь, любил Господь – и любит! – которых зовет к Себе, но которым на Него времени нет: земля, дела, собственное счастье – этого достаточно, чтобы оторвать нас от вечности, от Живого Бога, от самой Любви. И как же поступает Господь в этой притче? Он обращается к Своим слугам и говорит: раз призванные не захотели прийти, то позовите теперь тех, кому и в голову не пришло бы прийти, потому что кто бы их пустил? Пойдите, соберите нищих, соберите хромых, слепых, разбитых жизнью, оскверненных жизнью, таких, которые через жизнь пронесли только изнурение души и тела, лохмотья жизни, – пусть придут!

И они приходят, они спешат, они отвечают на милость – изумлением, на любовь – благодарностью, они спешат с чувством стыда: как же им предстать перед царем? Как же им войти в это Царство Божие, в эти светлые палаты Божий?.. Как же, на самом деле, в лохмотьях, которые остались нам от славы нашего первородства, войти в Царство Божие?. В дверях встречает всякого Божия любовь, всякий встречает Спасителя Христа, Который на Кресте отдал Свою жизнь, чтобы иметь право каждому сказать: „Войди!", каждого очистить, каждого омыть, каждого одеть в брачную одежду, вернуть ему славу первородства, изначальную славу, красоту, сыновство.

И все входят, изумленные, трепетные, благодарные. Один только не в этом духе пришел; он пришел, потому что слышал, что здесь кормят. Он – голодный и сможет досыта поесть; он холодный – там будет тепло: он бездомный – там будет кров. У него нет чувства благодарности или изумления перед этим; он только радуется тому, что представился такой дивный случай утешиться за всю горькую, бездольную жизнь. И он прорывается, как бы неочищенный, непрощенный, неомытый, неосвященный, в лохмотьях и грязи своей, к пище.

Нам это кажется таким непонятным, таким страшным: неужели он не мог подумать о том, кто его приглашает, благоговейно, трепетно очиститься, чтобы хоть напоследок можно было войти в это Царство?.. Но разве не на него именно мы так постоянно похожи? Когда мы идем к Богу в молитве, когда мы идем к Богу в причащении Святых Таин – о ком и о чем мы думаем? Разве почти каждая наша молитва не исчерпывается словами: Господи, дай, дай, защити, избави, дай!.. Разве мы не употребляем как бы Самого Бога просто как источник, из которого мы можем получить все, что мы потом, как блудный сын, растратим – грехом, недостойно: недостойно не только Бога и Его любви, но и самих себя?.. Дай, дай! – и ничего другого. А когда дал – как редко бывает даже, что мы скажем: Благодарю Тебя, Господи!..

Как часто люди приходят ко мне, говоря: Я хочу причаститься, потому что мне тяжело, потому что душа моя изныла, потому что жизнь во мне как-то уже не жизнь, а полусмерть... Причащаемся мы тоже, чтобы от Бога взять как бы последнее: Его жизнь, Его собственную жизнь, чтобы пожить мгновение, и растратить эту жизнь. Святой Серафим Саровский говорил одному посетителю: Да, Бог слышит тебя, да, – Бог исполняет твои молитвы: но разве ты не понимаешь, какой ценой? – Всей жизнью, всей страстью, всей смертью, всем сошествием во ад Сына Его Единородного...

Подумаем и мы: не похожи ли мы на первых званых, которые отказались прийти, потому что довольно им земли, не нужен им Бог и небо? Или на тех, которые Бога вспоминают только тогда, когда обездоленность дошла до предела, и они вдруг вспомнят или обнаружат, что можно от Бога получить то, что они уже имели и растратили, – хоть мгновение этим пожить, поживиться и вновь растратить? Как будет страшно – не потому, что Бог нас отвергнет, не потому, что Он нас осудит, – когда мы станем (когда-нибудь: на земле ли, после смерти ли) перед Богом и вдруг поймем, как мы были любимы и как мы были всю жизнь безразличны, забывчивы, себялюбивы: как мы к Нему относились бесчеловечно... Подумаем об этом: пусть проснется в нас все благородное и светлое: изумление перед Его любовью, перед Его красотой и личностью, благодарность перед Его милостью и лаской и заботой, тем уважением, с которым Он к нам относится, и если мы можем еще – ответим Ему любовью. Сейчас еще есть время: как бы не пришел момент, когда мы скажем: о, ужас, – поздно!.. Аминь.

Митрополит Антоний Сурожский