Продолжаем тему богослужений Страстной Седмицы. Прошлый раз мы с вами дошли до утрени Великой Среды, то есть до службы накануне Великого Четверга. Пока привычный ритм служб, когда служится утреня, ничем не нарушается. В среду вечером начинается утреня, в которой вместо «Се Жених грядет в полунощи» поется уже другое песнопение. Песнопение особенное, которое поется только лишь в день Великого Четверга торжественным напевом, таким же, как «Се Жених...».

Это песнопение, тропарь, который нужно обязательно знать и понимать:
«Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся».

«Когда ученицы на умовении Вечери просвещахуся»... Чем они просвещались? Просвещались словами Господа Иисуса Христа и Его примером: Я, ваш Учитель и Господь, делаю так, так и вы делайте – вы делайте дела смирения, и не смущайтесь омывать ноги ученикам, ближним вашим, тем, которые даже ниже вас по уровню.

Если я, Господь, ученикам мою ноги, так и вы ближним своим это делайте. То есть в песнопении поется: когда ученики просвещались, тогда Иуда потемнялся – в противоположность. Чем он потемнялся? Иуда злочестивый. Интересное слово: не благочестивый, а злочестивый.

Что такое злочестивый? Это значит, всем известный не благочестием, а злочестием. Здесь – констатация факта без хорошего или плохого определения, просто «Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе праведного Судию предает». «Сребролюбием недуговав» – четкое определение.

То есть, он заболел недугом сребролюбия. Это болезнь. Болезнь, которая помрачает ум. Я уже вам рассказывал, что опытные подвижники преподобные, прожив всю жизнь в пустыне не видев и своими руками потрогав ни одной монеты золотой или серебряной, готовятся к смерти, и им ученики говорят: «Скажи нам наставление, что самое главное в жизни?» – «Бойтесь сребролюбия», – говорит старец и умирает. А он этого ничего сам не испытал, денег не видел, но он духовно ощущает, как это страшно и опасно.

Болезнь

Есть болезнь, которая называется kleptomania по-гречески, или по-русски – клептомания. Человек не может не утащить, не может не украсть. И вообще природа греха такая, что он заразен. Любой грех заразный, заразительный. Любой грех. Я не буду говорить о том, что блудницы, встав на этот путь, не могут сойти с него.

Даже пытаясь, не могут вырваться из какой-то страшной зависимости. И природа человеческая очень опасная. Я всю жизнь прожил и не знал, что любовь к красоте, по-гречески – филокалия, которая была у подвижников, среди красавиц, молодых женщин и девиц может приобрести ужасающие формы и размеры, приводящие к смерти.

Никогда об этом не знал, как это называется. Анорексия. Когда человек вдруг видит, что он толстый и некрасивый и среди бела дня внезапно прекращает есть, полностью. Он начинает стремительно худеть, скоро у него начинают кости выглядывать, его везут в больницу, а там врачи говорят: «Мы уже не можем помочь».

И молодой цветущий организм юной девушки или женщины, которая целью жизни поставила красоту, доходит до смерти. Она не может уже остановиться. Понимаете, это даже не грех, это болезнь настоящая. И когда мы говорим: «Ой, Иуда... сребролюбие... 30 сребренников... Что же из-за такой мелочи он всё это дело делает?..»

А мы не знаем, как цепляет человека болезнь, вот эта mania, и как трудно с ней справиться, и как трудно преодолеть помрачение ума своего. Любой грех – страшный и опасный, заразный и инфекционный. Бороться надо с любыми грехами.

«Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе праведного Судию предает. Виждь, имений рачителю».

То есть увидь, посмотри. Посмотри, ты, который хотел накапливать какое-то имение, на то, что можно иметь! «Виждь, имений рачителю, сих ради удавление употребивша!» То есть, увидь – виждь. Иуда, виждь, к чему это приводит? К отчаянию и к смерти без раскаяния.

И я не знаю, как, но я уверен, просто очень уверен, что если бы Иуда не был помрачен этим грехом слишком сильно, необратимо, может быть, Господь его и простил бы...
Дальше: «Бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия». Никогда сытости нет у того, кто нестерпимо хочет чего-то, в нем зарождается уже болезненная страсть. И потом – нейтральная концовка: «Иже о всех Благий, Господи, слава Тебе».

А вдруг и ты мог бы предать? А вдруг?

Я хочу обратить ваше внимание на то, как осторожно апостолы говорили об Иуде. Они не проклинали его, они не ругали, они не топтали его ногами. В книге Деяний написано удивительно: «Кого мы изберем вместо Иуды, который пошел в свое место?»

Где здесь осуждение, где здесь ненависть? Здесь нейтралитет со страхом Божиим. Это очень важно. «Пошел в свое место». У Романа Сладкопевца, который умер после 555 года, но это человек, можно сказать, будто эпохи раннего христианства, и горения, и свежей и радостной, удивительно светлой души, есть замечательный кондак с таким припевом: «Милостив, милостив, милостив буди нам, о, вся Объемлющий и всех Приемлющий».

И вот там, когда речь идет об Иуде, он ругает его, он восклицает, он поднимает свой голос и говорит: Иуда сделал это, и он не ужаснулся, и он поднял руку свою на Создателя, предал Его и продал. И, казалось бы, куда такие уже страсти нагнетает-нагнетает... И что он дает в конце? Припев: «Милостив, милостив, милостив буди нам, о, вся Объемлющий и всех Приемлющий!» – нам, а не Иуде. Нам.

А вдруг и ты мог бы предать? А вдруг? Это так понятно. Ведь и Петр отрекся... Такое обличение, громкое переживание, показывание пальцем – это педагогический прием, это нужно иметь в виду.

Для византийцев, которые стоят в храме и слушают, но не все всё понимают, выходит посреди храма певец Роман Сладкопевец и разъясняет, объясняет, чтоб поняли люди простые, не ученые, как произошло предательство.

И при этом восклицает: «Милостив буди нам, о, вся Объемлющий и всех Приемлющий!» Нужно это иметь в виду и не спешить с резкими и суровыми нападениями, а со страхом относиться к тому, что произошло. Да, Иуда предал Господа, потом раскаялся и сребреники бросил. Он не довел дело до конца. Как это получилось? Припал бы к ногам Господа, я думаю, – и Он бы простил. Но всё пошло совсем не так... И эта тайна непонятная.

И ученики боятся об этом говорить, мы боимся говорить. Но для того, чтоб было понятно, как легко можно сделать что-то страшное, Церковь устами песнотворцев восклицает: «О, беззаконный Иуда не восхоте разумети», чтобы и мы со страхом к этому относились.

Как всё происходило

После этого пения торжественного «Егда славнии ученицы... » и троекратного каждения храма на утрени читается Евангелие. Читается совершено необычно: священник держит в руке свечу и прямо на престоле, как во Гробе Господнем, читает историю Тайной Вечери: как Господь послал учеников, чтобы они приготовили вечерю, и как она происходила, и как Господь что говорил, как Он установил это великое страшное Таинство – всё об этом рассказывается не спеша.

И это Евангелие заканчивается – и начинается прекрасный канон Великого Четверга «Сеченое сечется море Чермное». И здесь то, что было прочитано в Евангелии, устами песнотворцев раскрывается: и о предательстве Иуды, и о том, как ученики были на Вечери, и как всё это происходило.

И звучит кондак, очень важный кондак: «Хлеб прием в руце предатель, сокровенно тыя простирает, и приемлет цену Создавшаго Своима рукама человека, и неисправлен пребысть Иуда, раб и льстец».
А что в каноне происходит, какие слова читаются? Чтобы воспринять их, надо присутствовать в момент чтения в храме: стоять, слушать, сопереживать, молиться вместе со всеми. Это совершенно особое состояние, которое никак нельзя передать другими словами.

Поэтому я не буду подробно говорить, но, в то же время, хочу вспомнить несколько тропарей, которые, к сожалению, совсем почти не читаются. Почему я их хочу вспомнить? Во-первых, я их люблю. А во-вторых, монахи при преподобном Сергии Радонежском, да и позже читали их по кельям. Эти тропари имеют такую мощную силу, такое воздействие, что нам просто иногда хотя бы стоит прочесть их и вдуматься.

Он украсил всю Землю цветами

На этот же Великий четверг писал каноны и Андрей Критский, который сейчас только на повечерии читается. Я бы хотел вам несколько этих тропарей прочесть. Вот пятая песнь, шестой тропарь: «Заушается Зиждитель, и ударяется тварь поношением Его: тростию биется...»

«Тростию биется» мы должны перевести: добровольно. То есть он терпит Своей доброй волей биение тростью. А как тростью били Его по лицу? Переносицу перебили. «И вышняя преклоняются: оплевается Судия, и основания вся земная подвизаются».

То есть Андрей Критский хочет представить, как Господь и Творец всего мира, Бог, как Он может всё это дать Себе, человеческому Своему естеству, перенести. Любой бы воспротивился, а Он терпит, терпит – страдает за всех людей.

Дальше – уникальная строчка, мы её не слышим, а Сергий Радонежский читал в своей келье.

От этой строчки я так радуюсь. Хочу вам эту радость поведать: «Тернием венчавается Бог, землю всю украшей цветы» Какая удивительная вещь! Бог, Господь – на Него колючие тернии надевают, на Того, кто украсил всю Землю цветами! Какая же душа у Андрея Критского! Он не только замечает, а он показывает: кто сотворил цветы? Господь.

Что же вы сделали? Зачем вы на Него тернии возложили? Зачем вы вонзили в Него колючки? Он украсил всю Землю цветами. – «И раны приемлет, и терпит поношение долготерпеливно, и багряницу поругания носит, и терпит вся Бог сый, и страждет Своею плотию». Драгоценнейшие слова.

«О, несказаннаго истощания! О, неизглаголаннаго совета! Яко Огнь сый, омыл еси нозе предателю, Спасе: омыв же не опалил еси, и подавая хлеб на вечери, и тайной службе научал еси».

И так же экспрессивно звучит и песнь в честь Пресвятой Богородицы:

«О, новаго слышания! Бог – Сын Жены, и безсеменна Рождества, безмужная Мати, и Рожденное – Бог: о, ужаснаго слышания! О, зачатия страшнаго! О, Девы нетленнаго Рождества! Воистину паче ума вся, и выше ведения».

По материалам аудиодиска «Богослужения Великого Поста. Беседы Протоиерея Сергия Правдолюбова».