Сегодня речь идет о удивительном сошествии Христа в страну дольнюю, забытую, заброшенную, в проклятую даже – в Самарию. И с тем, чтобы Он в этой пустыне остался один на один тоже с существом забитым, почти проклятым фанатиками, с женщиной. И именно с ней заговорил. И так заговорил, что она в себе открыла человека, богослова, боголюбца. Впоследствии, она стала ученицей Христовой.

Но посмотрим, как же это все было. Господь поневоле попал в это место. Он проповедовал и крестил в Иудеи вместе с Иоанном Крестителем и крестил больше. И к Нему переходили ученики от Иоанна и другие вокруг Него. Они чувствовали особую, новую совершенно силу, силу также и в Его крещении. И много спорили с иудеями, доказывая, что их крещение более правильно, более сильно, более свято. И вызывали при этом обычную человеческую яростную жалость и зависть. И не желая вступать в эти распри, Господь оставляет Свое это крещение и идет к Себе домой в Галилею. По пути, а это ближайший говорят путь, Он и попадает в это пустынное место среди самого пустынного часа. 12 часов дня, страшная жара. Ученики каким-то образом тоже оставляют Его одного, пошли купить в какое-то селение хлеба. И вот Господь приходит к источнику Иаковлеву, весь изнуренный, опаленный жарой. Возле источника, который глубок, Он не может напиться. И вот идет Ему навстречу с водоносами жена самарянка.

И надо нам с вами почувствовать и понять всю невозможность этой встречи, встречи, которая не могла состояться как общение, не могла состояться как беседа. Самаряне не сообщались с иудеями. А уж женщины вообще не должны были говорит с иудеями. И Господь, Который живет не для себя и нас этому учит, и это главное, что мы должны у Него взять, Он, зная, что будет, Сам заговаривает с этой женщиной. И чтобы это не было для нее уж совсем дико, чтобы она не испугалась и ничего плохого не подумала, Он смиряется и как просто жаждущий путник говорит: дай Мне пить. На этот вопрос она уже почти не может не ответить и начинает по-женски чутко реагировать на него.

Слово за слово у них возникает удивительное общение. Общение именно человеческое, общение именно глубинно человеческое, какого не было во всем древнем мире. Потому что человек по первому своему заданию, по первой своей минуте жизни не имел самостоятельной природы. Он сразу был создан как сын Божий. Вот это дыхание жизни от Бога сделало его душою живою, и сделало его вот именно этом человеком не в ряду других существ. И это было потеряно, когда сам человек отрезал вход к Богу. И вся послерайская жизнь – это жизнь в каком-то особом коконе, когда человек стал жить по своим каким-то странным законам, подчинился какой-то новой необходимости, жил в каком-то неопределенном ожидании. Но человек никогда не мог знать другого человека всерьез. Они были вначале не близкими, а чужими, чужими, благодаря общему греху. И женщина, которая была при начале этого греха, получила особое поражение. И садистски оно во все культурах более или менее культивировалось. Женщину даже в расчет не принимали, хотя там, где женщина была необходимой, она была наоборот подчеркнуто уважаемой, тогда когда она была матерью. Вот матерей, которые уже почили, это был особый культ уважения. Но это не на уровне личности. Это на уровне обычая, на уровне ожидания, на уровне подчинения, на уровне такого принудительного бытия.

И вот Господь удивительно искусно приоткрывает в ней человека для всех для нас. И она идет навстречу, и сама удивляется себе, как она серьезно начинает все понимать. Сначала они заговорили о том, что такое вода живая. Живую воду мы, наверное, себе не очень представляем. Вот ключ, такой серый, бьющий изнутри ключ, из земли. Это называется живая вода – чистейшая, всегда свежая, целительная и подающая какое-то здоровье особое. И вода, которую человек, крохоборствуя, собирает цистернами, в бассейны для какой-то цели. И хранит ее. Она там уже не совсем чистая, уже настоянная такая вода, почти как кипяченая. И вот Господь говорит ей, когда они так разговорились, возникла новая ситуация. Оба забыли, о чем говорили. Самарянка забыла, что она хочет напоить, у нее есть орудие, а Господь забыл, что Он пить хочет. И Он говорит: зачем, лучше Я тебе дам воду, которую ты никогда еще не пила. Воду, которую ты могла бы Мне дать, она ненадолго. Скоро человек возжаждется опять. Но ту воду, которую Я дам тебе, будет такого свойства, что пьющий уже не будет жаждать никогда. Она говорит: ох, как хорошо-то. Она сразу так пошла навстречу – еще не зная что, но подавай мне эту воду, потому что я, дескать, устала все время ходить и возобновлять эту страшно мучительную процедуру. И Господь дальше говорит, что это такая вода, которая не только утоляет жажду, уже не жаждет человек, как-то успокаивается в себе, в своей глубине. Но эта вода станет твоей собственностью. В тебе образуется вот этот бьющий источник живой воды – ключ внутри, в сердце, который будет такой, что он и тебя и тех, кто хочет этим воспользоваться в твоей простоте, будет нести в жизнь вечную.

Вот как с человеком-то надо говорить. Она не удивилась такому возвышению речи и задумалась дальше, и стала уже исповедоваться Ему как пророку. Вот мы, говорит, самаряне, а есть иудеи. Ты иудей как я вижу. Мы считаем, что мы правильно молимся на этих горах. А иудеи, которые нас не любят, спорят с нами и говорят, что надо поклоняться только в Иерусалиме. Кто же из нас прав? Господь сначала ее успокаивает, если это можно так назвать, и говорит, что вообще-то иудеи более правы, потому что во всей полноте спасение от иудеев. Но и те и другие заблуждаются. Хочу тебе сказать, что пришло уже время, настает время и настало уже, когда истинные поклонники ни на этой вашей горе Хоразин, ни в Иерусалиме на его высотах, ни в Иерусалимском храме как единственном месте будут поклоняться Отцу.

Смотрите, как Он достиг. Он не сказал «Богу», а Отцу. Значит, Он сразу автоматически ввел поня-тие Сына. И она уже почувствовала, что она говорит с Сыном Божиим, потому что там, где заявлен Отец, там не может не быть Сына. А Тот, Кто говорит об Отце как о всеобщем как о Своем Отце, Он уже похож на Сына Божия. И Он готовит ее к следующему шагу исповедания. Сейчас, говорит, додумаемся до того, что теперь упраздняется всякая религия. Настало время.

Когда оно настало? Когда явился Сын Божий воплощенный. Пришел к нам в мир не с тем, чтобы здесь только показаться и исчезнуть, а с тем, чтобы спасти мир и чтобы человека преобразовать. Как преобразовать? Разрушить дела дьявола – первое, и второе – отделить его от греха его. И тогда уже в третьих даться ему навсегда – Богу даться человеку. Вот этот источник живой воды это и есть Бог в нас. Царство Небесное внутри вас, если оно не дремлет, то оно требует работы, работы, которая совершенно не того рода, какая была в другой религии, в том числе и в ветхозаветной. Никаких таких жертв больше не нужно.

Господь еще не прославлен. Господь еще не принес Себя в жертву, но Он уже благовествует Евангелие: верьте в Меня и в Евангелие. Он говорит, сразу открывая человека. Он говорит человеку, и человек узнает в себе первозданного человека. Слово Божие в нем открывает первого Адама, который никогда не умирал, и которому не было места жить. И что происходит? Отцу поклоняться нужно не на месте.

Здесь удивительное слово пророка начинает оживать. Пророк Сафоний говорит, что будет время, когда каждый будет поклоняться от своего места. Смотрите, какое глубинное слово. Вот только сейчас его можно немножечко понять: «от своего места». А где это «свое место»? Многие ли из нас, или тем более из них или внешних, в совести своей знают, что живут на свете. Как правило, нет. Они не живут на свете – они отбывают свое наказание, отматывают свой срок на свете. Они не чувствуют в себе ни призвания, ни ответственности, и глубины человеческой чуждаются и боятся. Так вот, когда человек окажется богоносцем, примет как данность, как необходимость жить Божественной жизнью, не отчуждаясь стеной от Бога. А стена – это наши жертвы, наши посты, это какие-то наши заскорузлые вычиты с фанатическим усердием. Как потом Господь скажет – отцеживают комара, а потом поглощают верблюда. Этим мы сразу выстраиваем мощную стену против Бога. Бог не может в нас действовать.

Так вот, Отец Небесный, открывшийся как Отец, и открывший Сына как нашего Спасителя, как наше все, как нашу жизнь, теперь требует, чтобы Ему поклонялись в Духе и Истине. Именно требует, потому что Господь здесь говорит: таких только поклонников и ищет Отец Мой Небесный. Смотрите, Отец Небесный, недосягаемый, Отец всего, Отец света, Творец всего, к Которому должен был быть приведен Христом человек, ищет таких. Болезненно ищет таких людей, которые были бы искренни, и отдались в простоте, были бы готовы отдаться в простоте, ну как самарянка. Поэтому она тоже это приняла.

Но мы должны здесь немножечко остановиться, может быть, дальше я и не буду все рассказы-вать. Там богатейший материал, в этой беседе. Ну, вот что такое покланяться в Духе и истине? Это значит принять без оглядки, не только назад, но без оглядки и на ближайшее окружение, даже на какие-либо авторитеты, даже какие-то высшие властные или религиозные авторитеты. В самой человеческой глубине совести признать истину слова, которое идет, безоглядно признать. Тогда человек как бы получает не то что крылья, но он распрямляется и начинает понимать необходимость своего противостояния Богу в смысле, что Бог не без человека и человек не без Бога, и то, что Бог над человеком бесконечно отдаленный от него. Он таков по природе, а по благодати Бог как бы страждет без человека. И человек хотя бы один должен быть Божьим сыном, хотя бы один на всех. В принципе всем можно это предложить, но не все на это идут. Много званных, мало избранных в духе и истине.
Господь поясняет: Бог это Дух. И это значит, что божественная жизнь становится соединена с че-ловеческим духом, дремлющим в древнем человеке. Мал этот человек. Теперь он каким-то особым Божьим повелением преобразуется и получает новое рождение. Какое? Никодим спрашивает, неужели нужно Богу рождаться заново, войти во чрево матери заново? Нет, это было плотское, не духовное помышление.

Духовное помышление – это рождение от воды и духа. Вот эта живая вода веры становится мертвой водой в крещенской купели. В этой мертвой воде человек в покаянии умирает, умирает всем своим умно-душевным телесным составом. Это называется тело греховное. Умирает со Христом, Который умер за нас, и восходит в новую совершенно жизнь как новорожденный, как новый Адам, облаченный во Христа. Каков Христос, таковы и Христовы. Затем приходит дух в таинстве миропомазания. Человек становится сыном Божиим. Что же это значит? Освобожденный от греха, получивший эту первозданную сущность, он теперь накрепко связывается с этим Божественным дыханием жизни, но уже не так как первый Адам. Первый Адам имел это как пуповину с матерью соединяющей младенца. Особый какой-то луч, извне идущий. Теперь мы Бога воспринимаем внутрь своего бытия. И теперь мы просто не можем не жить не по-Божьи. Жить духовно – это значит все воспринимать через дух, все читать по-Божьи. Читать по-божьи это значит, читать как Господь говорил в Евангелии. То или иное евангельское слово, оно становится живым, оно становится живой водой, оно становится все, оно дает новое жизненное решение, новое видение, новое движение по жизни, новую судьбу, о которой в день крещения Господь говорил, что вот Я открываю вам путь новый и живой, по нем идут святые. Вот это самое и есть жить. Как? Со властью.

Вот это последнее, что я хотел сегодня и сказать. Быть сыном Божиим это значит воспринять власть над своей собственной жизнью. Евангелие от Иоанна начинается так, что те, кто уверовали в Него, в Сына Божия, получили власть быть сынами Божиими. Их решение о Господе делается. Его никто не переделает ни на небе, ни на земле. Человек, который учится и идет этим узким путем, по-Божьи все видит, не оглядывается назад, сам обоживается, сам становится богом по благодати. И при этом он человечность обретает. Вот ту первозданную животрепещущую человечность, которая и есть вода, которая скачет в жизнь вечную, собственно говоря, к Небесному Отцу. Вот таких-то и собирает Небесный Отец Сыном Своим Божиим, словом освященных, умудренных. Они, христиане, живут, повторяю, со властью.

Давайте мы, которые мало кто вообще живет на свете, поймем, что христианин имеет этот дар жизни, божественной жизни, не как мечту какую-то, а как единственную возможность жизни. Все остальное – не жить. Жить так со властью, значит понять и то, что эта ответственная и властная жизнь будет потом воспринята. Как в миру говорят: будет после смерти сразу разбор полетов, как мы каждый день свой определили. И как же будет не то что стыдно, а невозможно, если мы по плоти все это решали. Вот как это бывает, женщина руку простирает неизвестно куда, слушает неизвестно что, думает неизвестно как чужими мыслями. Вот за это за все она будет гореть огнем, потому что это на соломе строительство. А если по Богу учится все больше и больше, сначала это как горушное зерно невидимое – это жизнь. Опыта никакого нет. Но если это любовь к Богу, она чувствует в себе вот это божественное нутро. И постепенно шаг за шагом она чувствует, что она не одна тупица, не в сторону руку простирает, а с какой-то божественной ведомой силой набирает вес, так сказать, духовный вес. Одновременно высвобождается, одновременно расправляет паруса, одновременно смиряется, одновременно захватывает весь мир без насилия, она становится и желает быть неизвестной людям. Вот такая богомудрая мощная производительная жизнь была предсказана и принята самарянкой. Вот то, что мы сегодня с вами празднуем.

Храни вас Господь

протоиерей Алексий Сысоев