25 декабря 2017 года в Патриаршей и Синодальной резиденции в Даниловом ставропигиальном мужском монастыре Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл вручил церковные награды клирикам Московской городской епархии, отмечающим в этом году памятные даты. Во внимание к усердным трудам на благо Святой Церкви и в связи с 30-летием служения в сане пресвитера и 55-летием со дня рождения Патриаршей грамотой был награжден пресс-секретарь Синодального отдела по монастырям и монашеству архимандрит Мелхиседек (Артюхин).

Архимандрит Мелхиседек ответил на вопросы «Монастырского вестника», как им было принято решение служить Богу и о монашеском послушании, которое несет сегодня.

Отец Мелхиседек, разрешите поздравить Вас с наградой. В связи с 30-летием священнического служения Вы удостоены Патриаршей грамоты. Скажите, в каком возрасте Вы стали священником?

Я был рукоположен 19 декабря 1987 года. Стал священником в возрасте двадцати пяти лет. Получается, живу и служу в священном сане уже дольше, чем прожил до рукоположения.

Вы хотели быть священником? Или все-таки хотели монашества, когда поступали в семинарию?

Я хотел быть монахом. Вернее сказать, хотел отдать Богу самое дорогое, что у меня было. А что самое дорогое для человека? Жизнь. Это максималистское решение созрело в моей душе после того, как Господь избавил меня от большой беды. Когда мне было 17 лет, я ясно ощутил, что рука Божия развернула меня на сто восемьдесят градусов от состояния безверия, в котором я находился. И я понял, что, поскольку моя жизнь все равно бы мне не принадлежала, надо с благодарностью поцеловать эту руку, вложить в нее свою, и, если уж суждено закончить жизнь досрочно, то пусть ее конец будет хорошим.

Тогда я еще не отдавал себе отчет в том, что могу стать священником, просто увидел подходящий для себя образ жизни. Мне была близка Свято-Троицкая Сергиева лавра, на тот период времени у меня уже был духовник – ее насельник, я немного знал изнутри монашескую жизнь. Поэтому еще до поступления в семинарию мечта стать монахом уже оформилась достаточно четко. Но я осознавал, что впереди – учеба, армия, семинария и только после семинарии я смогу поступить в монастырь. И, конечно же, я хотел быть монахом в лавре. Именно так все и осуществилось.

Выбор был сделан Вами в достаточно юном возрасте. Не пожалели ли Вы, что стали монахом?

Нет, никогда. У каждого свой путь. Семейная жизнь тоже ведь не предполагает беспроблемного существования.

Как родители отнеслись к Вашему выбору?

Очень плохо. Когда я поступал в семинарию, мама просила: «Я тебя умоляю только об одном: пожалуйста, не будь монахом». «Да какой из меня монах», – утешал я ее. И, когда я уже учился в семинарии, она периодически приезжала в Лавру и каждый раз повторяла: «Я тебя прошу: только не монахом». «Да ты посмотри, какие регентши красивые у нас учатся!», – отвечал я ей, хотя уже на первом курсе порывался написать прошение в монастырь.

Тогда моим духовником был игумен Венедикт (Пеньков), ныне – архимандрит, наместник Введенской Оптиной пустыни. Он говорил мне: «Я понимаю, что монашество – это твой выбор и твой путь, но без материнского благословения никак нельзя обойтись». «Батюшка, – возражал я, – но мама никогда не даст мне благословения на монашество. Это было главным ее условием моего поступления в семинарию». «Тогда будем ждать и молиться», – услышал я в ответ. Но прошел год, потом – второй, наступил третий... А я все еще не видел перспектив для разговора с мамой о своем решении.

Но потом произошли события, которые удивительным образом оказали влияние на мамино настроение. Первым из них стал сон, хотя преподобный Иоанн Лествичник предостерегает нас от того, чтобы верить снам, если только они не представляют нам мысли об ответе на Страшном Суде. Но даже в этом случае, если сны приводят к унынию и печали, их надо отвергать. Есть сны от Бога, есть от естества, а есть – от бесов, писал он. И вот я увидел, как захожу в Троицкий собор лавры. В соборе никого нет, и как будто – начало братского молебна. Я встал с правой стороны, напротив мощей преподобного Сергия Радонежского, где сейчас стоят певчие, и вдруг вижу, как с левой стороны заходят наместник лавры, архимандрит Алексий (Кутепов) и архимандрит Николай, который тогда нес послушание в Троицком соборе, и рассуждают: «Кого же нам взять в монастырь послушником? Не хватает ведь людей на послушаниях. Давайте возьмем Павла Артюхина. Да вот же он как раз...» Я весь сжался, не могу поверить, что обо мне речь идет. Архимандрит Алексий подходит ближе, приобнимает меня и, глядя мне прямо в глаза, с доброй улыбкой спрашивает: «Ну что, Павел, когда же ты к нам придешь?» От радости у меня навернулись слезы, и я отвечаю: «Отец наместник, да я об этом только и мечтаю!» И такой трепет меня переполнил, что я проснулся, со слезами на глазах, оттого что меня ждут.

В этом сне я, конечно же, увидел добрый знак, но все еще не знал, как начать разговор с мамой. Спустя время, мама, приехав навестить меня, вдруг произнесла в разговоре: «Ты будешь монахом». Я попытался как-то отвлечь ее от грустной для нее темы, поговорить о погоде и других пустяках, но она, словно сама того не желая, повторила: «Ты будешь монахом». «Почему ты так решила?», – удивился я. Ее глаза наполнились слезами, и, нехотя, она начала мне рассказывать, что на днях не могла уснуть. На душе была тоска, оттого что все время – одна. Муж оставил ее, когда мне было семь лет, и она растила нас с братом без его помощи. Брат женился, и у него – своя семья. Я через несколько месяцев после армии (двухлетнего отсутствия дома) поступил в семинарию, и теперь она жила со своей пожилой мамой, моей бабушкой, которая тоже вскоре могла покинуть этот мир. «С такими невеселыми мыслями я уснула, – продолжила мама, – и вдруг слышу чей-то голос: "Галина, ничего не бойся, твой сын будет монахом". Я проснулась в слезах, потому что меня совсем не радует, что мой сын будет монахом. Но голос был настолько жизнеутверждающим, что я поняла, что возражать не имею права».

Против своей воли мама передала мне благословение на монашество. Я рассказал обо всем случившемся духовнику, и он рассудил так: три года мы молились об этом, и теперь наконец можно писать прошение о поступлении в монастырь. Прошение было написано, потом состоялся собор старцев, и меня приняли в лавру. А случилось это за две недели до пожара, произошедшего в монастыре 26 сентября 1986 года. Я жил как раз в пятидесятом корпусе, который сгорел, и в котором погибли пять семинаристов. Когда мама из новостей узнала, что погибли семинаристы, она сразу отправилась в лавру. Мобильных телефонов тогда еще не было. И когда мы встретились с нею, я, уже одетый в подрясник, скуфейку и с монашеским ремнем, но живой (!), увидел на ее лице целую гамму смешанных чувств: она и радовалась тому, что я жив, и, казалось, была в отчаянии, оттого что я – в монашеской одежде. Я видел ее молчаливый взгляд и не понимал, что надо делать дальше. Словно по наитию, я взял ее за руку и повел на пепелище пятидесятого корпуса. Когда мы пришли, я сказал ей: «Мама, если тебе когда-нибудь кто-нибудь будет говорить, или ты будешь думать, что твой сын – несчастный человек и что его жизнь закончилась, оттого что он стал монахом, ты этим людям и этим мыслям скажи: «Если бы моего сына не взяли в монастырь, он мог бы погибнуть»». И я увидел, что она всё поняла и больше не будет возражать. Лучше отдать сына Богу, чем потерять его навсегда.

Батюшка, в Вашем случае действие Промысла Божия очевидно. А как другим людям понять, что их путь – монашество? Надо ли ждать знаков свыше, или есть другие признаки?

Бог отзывается на наши желания. Со мной было так. Но даже если и не будет никаких знаков свыше, у человека, прежде всего, должно быть собственное твердое произволение стать монахом. У митрополита Антония Сурожского кто-то спросил: «Владыка, я не знаю, что мне выбрать: монашество или семейную жизнь». На что владыка ответил: «Конечно, семейную жизнь, если колеблетесь». Потому что когда внутри разгорается огонь желания послужить Богу, тогда уже нет никаких сомнений. В моей жизни те события, о которых я рассказал, происходили на фоне моего желания быть монахом. Кто-то из мудрых людей сказал: попутный ветер не дует тому, кто никуда не плывет. Сначала – желание. Я знаю людей, которые, когда были маленькими, играли в солдатиков, потом захотели стать военными; кто-то гонял шайбу во дворе и стал хоккеистом. Сначала мы принимаем мысль, а потом начинается поэтапное воплощение идеи. Надо, грубо говоря, заболеть каким-то делом или каким-то желанием, стремиться к достижению своей цели, а Господь обязательно поможет. Если есть желание и призвание, то к этому без колебаний склонится и воля.

За тридцать лет пастырской практики увидели ли Вы, что более всего побуждает человека стремиться к монашеству?

Мне сложно об этом судить. Но, я думаю, двигателем этого стремления во все времена остается любовь ко Господу. Лествичник говорит, что в монахи идут по нескольким причинам: по любви к Богу, руководствуясь желанием угодить Господу или желанием загладить свои грехи. И советует игумену приветствовать все причины. Ведь те, кто плохо начинали, могут хорошо закончить. Законы духовной жизни остаются неизменными.

У Вас есть медицинское образование. А мы в свое время, еще будучи студентами богословских курсов, узнали Вас как хорошего педагога. Помогают ли эти знания и этот опыт в пастырском служении?

Безусловно. Медицинское образование помогает не отвлекаться на мелочи, не застревать на проблемах, которые порой только кажутся большими, и стараться как можно более точно определить настоящую причину духовного недуга. И вообще я люблю людей, которым дан талант быть врачами. Премудрый Сирах говорит: «Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего – врачевание, и от царя получает он дар... Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими» (см. Сир. 38:1–15). Было бы очень гордо надеяться только на свою молитву. А что касается педагогики, то каждый священник призван быть учителем веры.

Сегодня Вы исполняете послушание пресс-секретаря Синодального отдела по монастырям и монашеству. Скажите, на Ваш взгляд, выполняет ли информационная структура Отдела свое предназначение?

На мой взгляд, Синодальный отдел по монастырям и монашеству необходим сегодня Церкви и достойно выполняет стоящие перед ним задачи. Информационная структура лишь отражает его деятельность и помогает монастырям делиться друг с другом и внешним миром душеполезной информацией о происходящих в монастырской жизни событиях. Мы видим, что наиболее интересные материалы перепечатывают у нас другие порталы и радуемся, что наши новости и наши статьи востребованы не только церковными, но и светскими средствами массовой информации. Конференции и форумы стали неотъемлемой частью жизни современного монашества. Обсуждение актуальных проблем позволяет нам осмысливать традиции Поместных Церквей, обмениваться духовным опытом, встречаться друг с другом и получать ответы на волнующие нас вопросы. Это важно как для настоящего момента, так и для перспективы развития монашества в XXI веке. Те, кто не имеют возможности присутствовать лично на наших собраниях, могут прочитать о происходящем и даже увидеть все выступления на официальном сайте Отдела «Монастырский вестник»; почерпнуть для себя что-то полезное в прочитанном и увиденном.

Нам, как раньше, так и теперь, не хватает огня, не хватает примеров пламенной веры. Господь говорит: «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники ваши горящи» (Лк. 12:35). Но в светильники надо подливать елей, чтобы быть подобными людям, ожидающим возвращения Господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить Ему. Богослужение, молитва, книги, несомненно, являются елеем для наших светильников, но и опыт собратьев, которые идут тем же, что и мы, путем, может научить многому: например, не повторять чужих ошибок и следовать примеру тех, кто имеет положительный опыт духовной жизни.

Беседовала Екатерина Орлова