Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Однажды митрополит Филарет, бывший лектор Троице-Сергиевой семинарии и академии, выступая на выпускном вечере перед будущими священнослужителями, в конце сказал: «Братья, братья, дышите воздухом вечности». Где же воздух вечности? Сегодняшняя икона праздника Сретенья Господня и сегодняшнее Евангелие несколько приоткрывают нам, где же этот воздух вечности. Куда в сороковой день принесли Богомладенца Христа? В храм Господний. Где встретили Христа-Спасителя Симеон Богоприимец и пророчица Анна? Не где-нибудь, а в храме Божьем. Пророчица Анна, как говорит Писание, не отходила от храма Божьего, служа Богу день и ночь. Не отходила от храма Божьего и сподобилась встретить живого Бога. Мы сегодня слышали Евангелие, когда Господь по Своем вознесении на небо благословил Своих учеников и Своих последователей. Писание нам говорит: «И они пребывали в храме Божьем, хваля и благословляя Бога». Не где-нибудь, а: «В храме Божьем». Простой храм, простой молитвенный дом, будь он из фанеры, будет он сделан или переделан из вагончика, из бетона или из камня, о храме, о любом храме Господь говорит в Евангелие: «Дом Мой – дом молитвы наречется». Любой храм Бог называет своим домом. Вот где дух вечности, вот где воздух вечности: в храме Божьем.

Мы счастливые люди, что у нас есть пока возможность, силы и здоровье быть в храме Божьем и дышать этим воздухом вечности. Необязательно с благоухающим ладаном, вкусным и дорогим, необязательно с восковыми свечами. Не этим внешним воздухом мы дышим, а воздухом молитвы, воздухом богослужения, воздухом святого Причащения, в конце концов, воздухом вечности. Здесь могут исполниться слова псалмопевца Давида: «Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его». Вот к чему стремился, вот чего желал, вот чем дышал святой праведный Давид-псалмопевец. Многие могут сказать, что и в доме среди икон и свечей можно покадить ладаном, можно зажечь свечу, можно почитать тот или иной акафист, Псалтырь, Священное Писание, Евангелие, побыть с Богом, молиться Богу. Да, действительно, это можно и нужно, но вся история Церкви пронизана единым: пронизана мыслью о воскресном богослужении. Какие бы ни были раньше подвижники, какие бы ни были аскеты, подвизающиеся в горах Афона, или в монастыре, или других уединенных местах, это было традицией Церкви, чтобы в воскресный день собраться всем вместе, даже аскетам, даже отшельникам, даже людям, далеко живущим от единого храма. Все равно в воскресный и субботний день они стекались в храм Божий, чтобы единым сердцем и едиными устами восхвалить Бога.

Для чего? Евангелие от Иоанна, повествующее о слепорожденном человеке. Когда иудеи говорили: «Этот человек не праведник», указывая слепому на Христа, который исцелил его, он говорит: «Я не знаю, праведник он или нет, но я знаю одно, кто чтит Бога и творит Его заповеди, того Бог слушает, а кто не чтит Бога, того Бог не слушает». Сейчас, на богослужении, это как раз то время, когда мы чтим Бога, исполняем вселенскую заповедь всех времен на протяжении всей евангельской жизни. Это воскресное богослужение. Особое время, особое место, особая благодать, о которой отцы сказали, что одно только «Господи, помилуй», произнесенное в храме всеми нами вместе с верой, надеждой и любовью, больше всей Псалтыри, прочитанной наедине дома, по силе благодати. Раньше в этих толстых книгах и, может быть, сейчас на задней стороне есть такая приписка: «А для малограмотных, если они пропустят всенощное бдение, то пусть прочитают полторы тысячи Иисусовых молитв. Кто пропустит вечерню, пусть прочитает 300 Иисусовых молитв. А кто пропустит Божественную Литургию, чтобы как-то заменить ее, пусть прочитает 6 тысяч Иисусовых молитв.

Кстати, я много раз слышал, как отец Наум показывал людям чисто практически, как читать Иисусову молитву. Он говорит: «Ты знаешь, как человек плачет? Как он ноет? Как он умоляет, особенно зубного врача «Может, не надо? Может, обезболивающего? Может быть, потихонечку? Может быть, хватит?»». Особенно, когда вставляют зубы и человек сидит в кресле час, а, может быть, и два. Врача начинают уже как-то уговаривать. Он так изображал и говорил, чтобы людям было понятнее чисто практически: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя. Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Кстати, Иисусову молитву надо читать вслух шепотом и с выражением, ставя ударение то на одном слове, то на другом.

Чтобы прочитать 100 Иисусовых молитв нужно где-то 10 минут. А если 6 тысяч разделим на 10, сколько часов получим? 10 часов. А литургия идет полтора часа. Казалось бы, такое огромное время пребывания в Иисусовой молитве и вдруг какая-то коротенькая Литургия. Конечно, это механическое сравнение. Конечно, это математическое сравнение, но в этих словах и в этом наставлении выражается ценность, духовная и молитвенная ценность пребывания на Божественной Литургии.

Оптина пустынь открылась в 88-ой году, а «потепление» началось с 89-90-ых годов.  Люди тогда были всякие, много «подкалывали», потому что времена были пост-коммунистические. В Оптиной было три храма: Введенский, Казанский и Марии Египетской. Был оградный Владимирский, где первые богослужения совершились 3-го июня 1988-го года. Тот храм с ангелами, оказывается, не просто какая-то башенка с ангелом, а этот трубящий ангел стал символом Оптинной пустыни. Наверное, неслучайно, потому что первое богослужение совершилось в этой башне. Простая башня была приспособлена под храм в честь Владимирской иконы Божьей матери, и первое богослужение совершилось на праздник Владимирской иконы Божьей матери 3-го июня 1988-го года. В этом храме вмещалось всего 50 человек. Там была лестница, на этой лестнице еще размещалось где-то 20-30 человек, а когда уже лестница не вмещала, тогда люди стояли под этой башней. В этом проходе стояли и молились люди до тех пор, пока на Успение в Введенском храме не открылся Никольский придел. На Успение через несколько месяцев открылась только часть Введенского храма, а весь Введенский храм был открыт 23-го октября на день памяти преподобного Амвросия, старца Оптинского, то есть Оптину открыли 3-го июня, а 23-го октября уже весь Введенский храм был полностью приспособлен и открыт для богослужений.

Однажды отца Василия, покойного, убиенного нашего собрата Оптинной пустыни, когда он водил экскурсии, спросили: «Батюшка, вот смотрите, сколько храмов.  А зачем столько? Можно же и дома помолиться. У меня Бог в душе». Тогда он привел один образ, одну аналогию. Он говорит: «Вы знаете, молиться дома это как в лодке плыть и грести самому, а молиться в храме это плыть на многопалубном лайнере, который идет своим, Богом установленным планом».

Так и мы, когда собираемся с мыслью, пойти или не пойти в храм, приболел или не очень приболел, то, скорее всего, надо выбирать первое, знать о том, что легко бывает только катиться на санках с горки, а чтобы принять усилие, пересилить себя, это, конечно, сложно. В этом плане очень помогают строчки из Священного Писания, которые живы, которые действенны, которые способны поднять, вразумить, просветить, изменить, зажечь что-то внутри души. Когда возникает мысль, помолиться ли, встав утром с постели, или перед всенощной, перед воскресным днем, пойти или не пойти в храм, надо всегда вспоминать слова священного Писания, слова самого Бога, который нам говорит: «Царствие Божье нудится, и нужницы (те, кто понуждает себя) восхищают (то есть получают его)». Господь не сказал, что это будет легко: «Оно нудится». Как раз человек по себе это вспомнит, что оно нудится. Он понимает, что надо принять усилие, встать и пойти.

К прп. Анатолию Оптинскому приходили братья и каялись: «Каюсь, отче». – «Чего?» – «Полуночницу проспал». – «Каюсь, отче». – «Чего?». – «Полуночницу проспал». Тогда он сказал замечательный духовный секрет. Он сказал, что если человек с вечера не решится послужить Богу, то поставь над ним хоть Оптинскую колокольню, он все равно проспит, то есть дело в настрое и дело в решимости: «Во что бы то ни стало, встану и пойду». Так делал старец Макар Оптинский, он был не очень здоровым человеком и он себя испытывал. Иногда вставал, надо было идти в скит. Вдруг ему внутренний голос говорит: «Слаб», а он своему внутреннему голосу говорит: «Пойду проверю». Приходил, вставал на службу и говорил: «Да, действительно, слаб». – «Может, домой пойти?». Он говорит: «Пойдем домой, только сядь, после пойдем». Он садился, слушал. Потом голос говорит: «Ну вот, пора уже идти домой». Он говорит: «А что там делать? Все равно лежать, так я хоть еще одну молитву послушаю». Послушал еще одну, а потом говорит: «Да, действительно, больше не могу», вставал, шел домой, ложился, принимал какую-то травку (таблеток тогда было мало), то есть испытывал себя и самому себе не верил, а когда приходил, говорил: «Слава Богу, хоть какую-то часть, но все-таки в храме Божьем побывал и помолился Богу». Если бы не было никакой разницы, дома или в храме, неужели такие великие Оптинские старцы, которым благодать с неба уже сводилась, не поняли бы этого? А они все равно считали, чувствовали и понимали, что молитва в храме это особое время.

Нам, следуя этому примеру, надо ценить те возможности, которые у нас пока еще есть. Наступит такое время, когда захотим, а по немощи только и будем слушать трансляцию или запись хора Троице-Сергиевой Лавры, а, может быть, и нашего хора, если нас когда-нибудь запишут. Послушаем ее, как будто тоже побывали в храме, но разница все-таки будет, поэтому цените это время. Это время  - не время. Это вечность. Те минуты, которые мы в храме, те часы, которые мы в храме, это время идет в вечность, поэтому кто-то еще сравнил богослужение со временем нашего отмачивания: когда белье замачивают или рыбу, которую пересолят, кладут в воду, чем больше там помокнет, тем быстрее они отмоются.

Мы с вами должны понимать, какими бы мы не были: понимаем – не понимаем, слышим – не слышим, доходит – не доходит, какая-то немощность или еще что-то, надо просто в уголочке встать или где-то по немощи сесть и верить, что в это время происходит отмачивание нашей души, ее очищение перед Богом и перед вечностью. Поэтому будем помнить мудрейшие слова митрополита Филарета Минского и всей Беларуси: «Братья (а я бы добавил, и сестры), дышите воздухом вечности». Аминь.