Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

«Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху; да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе!».

Сегодня мы слышали о дивном событии, о котором нам повествует Святое Евангелие, что за сорок дней до Своего распятия, ибо так нам говорит Святая Церковь, что это событие происходило именно в этот период, чтобы утвердить учеников Своих в вере, Господь преобразился пред учениками. Ибо Господь так и сказал: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Ин. 10, 17–18).

Он взял на гору высокую одних только учеников. Высокая гора — это образ восхождения, образ труда, образ подвижничества, образ аскетики, образ очищения. Славу Божию можно увидеть только в молитвенном труде и в труде доброделаний. Ибо Господь нам так и говорит: «Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7, 21). Чтобы сотворить волю Отца Небесного, ее надо знать. А она указана в Евангелии.

Ломоносов однажды сказал: «Бог оставил нам две книги: одну писанную, а другую неписанную. В одной Он показал Свою волю, а в другой показал Свою Премудрость». Книга неписанная — это наш мир, через который Бог показал Свою Премудрость. А книга писанная, в которой Он показал Свою волю, есть Священное Писание.

Вникая в смысл Священного Писания, человек показывает этим, что он любит Бога, что ему дороги все то, ради чего Сам Бог сошел на землю и показал нам образ человеческой жизни. Он Сам сказал: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин. 6, 63). И на горе Преображения мы слышим именно такие слова: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный... Его слушайте» (ср.: Мф. 17, 5). И как же важно, чтобы все, чтоб нам передано в Евангелии, стало содержанием нашей жизни, ума и сердца, чтобы это стало стержнем, основанием, фундаментом наших мыслей, слов, поведения и поступков.

Епископ Игнатий так и говорит: «Христос сокрыт в Евангелии. Бог открывается не пытливому уму, но смиренному сердцу. Исполняй то, что знаешь — и откроется то, чего не знаешь. Познание Бога сокрыто на пути исполнения евангельских заповедей».

Как мы будем их исполнять, если мы их не знаем? Не дорожим ими, не впитываем их? Не запоминаем их, чтобы в любой момент иметь на каждое наше слово, на каждую нашу мысль, как говорят нам святые отцы, суждение Священного Писания.

Ты слышишь неприятный разговор, ты слышишь гневливое и обидное слово в свой адрес, и у тебя мысленно включаются слова апостола Иоанна Богослова или Самого Христа: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1 Ин. 3, 15) — и ты спокойно не отвечаешь гневом на гнев. Апостол Павел нам говорит: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, но только доброе, для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4, 29).

Василий Великий говорит нам: «Как пчелы боятся дыма, так и Дух Святой не живет в сердцах гневливых». Эта ситуация по десять раз на дню — с родными, близкими, сотрудниками, друзьями, в магазине, на работе, в транспорте — возникает такая ситуация, когда мы, с одной стороны, можем выйти из себя, а с другой стороны, мы из себя выходить не должны.

Мы говорим о гневливом человеке: «Вышел из себя». А святые отцы нам говорят: «Войди внутрь себя, и ты увидишь там лестницу, возводящую тебя на небо». Когда мы в немирствии, даже пусть это на уровне только головы и мысли, мы не говорим словами, мы не делаем этого руками, но когда мы говорим, есть такое выражение: «Кипит все внутри»,— то только благодать Святого Духа способна погасить этот огонь геенский, который мы постоянно или возжигаем в себе, или постоянно в себе тушим. И для этого благодать Божия дается нам через Таинства Святой Церкви, через молитвы, через воспоминания слова Божия, о котором апостол Павел сказал, что оно «живо и действенно, и проникает до разделения составов и мозгов, и судит помышления сердечные» (ср.: Евр. 4, 12).

Слово Божие судит помышление сердечные. То есть на каждое слово, на каждую мысль оно говорит: злое — доброе, черное — белое. Поэтому этот критерий истины, критерий добра и зла, слово Божие, всегда должен быть в нас. И мы слово Божие должны учить. Это и есть восхождение на гору, это и есть труд, без которого мы вряд ли приобщимся благодати Божией, о которой старец Макарий Оптинский сказал: «Да, всем бы хотелось, лежа на кровати, перевернуться и оказаться в Царстве Небесном. Но так не бывает. Если ты не посеял, то ты ничего не пожнешь».

В древних египетских монастырях не брали в монастырь братьев до тех пор, пока они не проходили испытательный срок в течение трех лет, во время которых должны были выучить Псалтирь или одного евангелиста. Мы до сих пор, даже те, кто сейчас стоят в этом храме и меня слушают, мы заповеди блаженства не знаем, которые призывают нас к счастью, к блаженству. И Господь показывает нам эти пути и шаги к этому блаженству. А мы их даже не держим в голове, тем более, в сердце.

Господь возводит на гору учеников — и это символично. Петра — как символа веры, так как именно он первый сказал: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16, 16). Апостола Иакова — первого христианского мученика, как символ надежды, потому что умирал с надеждой на воскресение мертвых. Апостола Иоанна Богослова — апостола любви. Каждый из этих апостолов — олицетворение христианских добродетелей: веры, надежды и любви. И апостолы увидели на горе Христа, беседующего с Моисеем и Илией. Христос показал, что он есть Бог мёртвых и живых, и для него все живы. И праведники живы, ибо они беседовали, и это видели живые, видели, как уже усопшие Моисей и Илия беседовали с Господом.

Ризы Его сделались блистательными, как свет, как снег, как Писание говорит, «как белильщик не может выбелить» (Мк. 9, 3). Свет исходил из Христа, Божественная благодать осенила апостола Петра, и он сказал: «Господи, хорошо нам здесь быть» — и, желая этот момент удержать, он говорит: «сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии» (Мк. 9, 3) — чтобы всегда быть на этой горе и чтобы всегда пребывать в этом блаженном состоянии благодати!

Исаак Сирин так и говорит: «Если взять христианскую нашу жизнь, то она состоит как бы из двенадцати ступеней. И святые в этой жизни доходят до одиннадцатой. Потому что если бы они вступили на двенадцатую ступень всегдашнего сопребывания с Богом, они бы не смогли дальше жить, потому что они забыли бы есть, пить, спать — они бы пребывали в созерцании Бога». Но это возможно только Ангелам, Господь не дает им двенадцатой ступени этого всегдашнего созерцания Бога. И эта полнота,— говорит он,— это полнота жизни будущего века». Когда это созерцание Бога будет непрестанным, тогда уже ни еда, ни одежда, ни здоровье не будут иметь абсолютно никакого значения, это будет всегдашнее созерцание Бога. И мало того — постоянно возрастающее.

Иоанн Богослов сказал: «если бы писать о том подробно, то, думаю, что и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21, 25). Значит, пребывание, радость и блаженство — оно будет не статическим, а динамическим. Никогда скучно в Царстве Небесном не будет. Скучно возле телевизора. Скучно возле компьютера. Скучно на футболе. Вы представляете, если бы он шел не полтора часа, а 15 часов, что бы там было? Мозоль на одном месте, плюнули бы и разошлись. И возле компьютера и телевизора, тоже нельзя сидеть до бесконечности. То, что мы сейчас видим и слышим,— богослужение, благолепие храма, слова Священного Писания — там, в вечности будет по-другому: другие слова, другие песнопения, другие одежды, другой свет, о котором апостол Павел так и сказал, что я «знаю человека во Христе, который... восхищен был до третьего неба... в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать, [ибо] не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (ср.: 2 Кор. 12, 2–4; 1 Кор. 2, 9). И от этой славы, как мы видим на этой иконе Преображения Господня, они упали на землю, они не вынесли этой славы, потому что человеческая природа еще не была преображена, как она будет преображена там, за порогом нашей с вами жизни, когда мы через смерть вступим в иное рождение и в иную жизнь.

И какие слова Христа Спасителя они услышали? Услышали слова Самого Бога: «Не бойтесь!». И вот это «не бойтесь!» должно всегда быть в нашей жизни. «Не бойтесь!» — мы должны слышать это всегда. Первые слова Христа Спасителя женам-мироносицам после воскресения были именно таковы: «Радуйтесь!» и «не бойтесь!» (Мф. 28, 9, 10). Это были первые слова. И слова Самого Бога Отца: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, слушайте» (Мк. 9, 7). Скажет Он вам: «прощайте» — прощайте. Скажет он вам: «Не осуждайте» — не осуждайте. Скажет Он вам: «Любите врагов ваших» — любите. Ибо это слова Самого Бога». Не просто так, где-то, кому-то, когда-то сказано — это сказано тебе, сегодня, сейчас. И если мы не поступаем по этим словам, то мы и не ученики Христовы. И вся жизнь состоит в том, чтобы не просто молиться, не просто веровать, потому что верующих много, а верных мало.

Однажды у Патриарха Алексия Московского зарубежные СМИ, когда приехали в гонимую Россию, взяли интервью и спрашивают у него: «Ваше Святейшество, а сколько в вашей стране, как вы думаете, процентов верующих?». Он говорит: «Верующих у нас в стране 100 процентов». Он говорит: «Ваше Святейшество, ну, Вы и маханули! Как это 100 процентов?» — «А вот так. Одни верят, что Царство Небесное есть, а другие верят, что его нет. Поэтому у нас все верующие. Только одни в одно, а другие в другое. Одни в бытие, а другие в небытие. Верующих много. А верных — единицы».

Чтобы быть верным, надо хранить в уме и в сердце слово Божие. Для чего? Чтобы исполнить. Каждую вечернюю службу священник стоит перед иконой Христа и читает такие слова: «Христе, Свете истинный, просвещаяй и освящаяй всякаго человека, грядущаго в мир, да знаменается на нас свет лица Твоего, да в нем узрим Свет неприступный; и исправи стопы наша к деланию заповедей Твоих» — вот что вымаливает священник у Христа. «Просвети нас светом Твоим, чтобы мы исполнили Твои заповеди». Вот, для чего мы молимся — чтобы исполнить заповеди и быть похожими на Христа, как дети похожи бывают на своего отца.
Недаром у протоиерея Алексия Мечёва есть такие слова: «Будьте друг для друга солнышками». Любое слово, любое обращение к кому-либо — это не тяжело, а надо все это растворить улыбкой. Потому что когда дети рисуют солнце, они рот у него делают, у солнца вот такой вот. Солнце у детей всегда улыбающееся.

Будем об этом помнить. Чтобы в день Преображения радовались не о том, что мы сегодня виноград, яблоки и рыбу поедим, а радовались тому, что Бог призывает нас к такой жизни, к такому свету, к такому Царству, которое невозможно передать никаким языком. Не только тогда, когда мы сподобимся переступить порог вечности и этот свет увидим, но уже сейчас, здесь, реально, в этой жизни это возможно.
«Хорошо нам здесь бытии...» (Мк. 9, 7). Как люди говорят: «Не хочется уходить из храма». Почему? А потому что здесь воздух вечности, потому что здесь другое время. Оно как бы на эти полтора часа богослужения,— если кто не думает о том, как он разговляться сегодня будет, куда потом поедет, а предан богослужению,— времени нет для такого человека, это другое время, это время вечности. Человеку уже приоткрывается то, что там будет в вечности. Эту благодать мы должны сохранить в своей жизни, принести домой, и хранить в своем сердце, чтобы хоть как-то внутренно преображаться от ветхого человека к новому. Ни молитва, ни само по себе Священное Писание не есть цель нашей жизни, но исполнение слов Самого Бога, о Котором мы сегодня услышали: «Того слушайте» (Мк. 9, 7).

Дай Бог, чтобы преображались наши жизнь, душа, ум, слова, мысли, поступки. Когда мы будем взирать на этот свет, свет истины, свет Христов — наша душевная тьма будет все меньше, меньше и меньше. И дай Бог, чтобы этот Божественный огонек молитвы истинной и богомыслия был всегда с нами. И тогда мы, восходя от света к свету, от преображения к преображению сподобимся увидеть Бога как Он есть. И дай Бог, чтобы тогда душа в ликовании воскликнула: «Господи, хорошо нам здесь быти!» (Мф. 17, 4) во веки веков! Аминь.

Архимандрит Мелхиседек